+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОФИС РАБОТАЕТ ТОЛЬКО С ЮРИДИЧЕСКИМИ ЛИЦАМИ)

ПН–ПТ 09:00–18:00

  • «Игра» переводчиков при переводе романа Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Тайная комната»

     

    Самарин Александр Викторович - кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии, Старооскольский филиал, Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Старый Оскол, Россия

    Калинина Екатерина Дмитриевна - студент, Старооскольский филиал, Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Старый Оскол, Россия

    Нестерова Наталия Алексеевна - студент, Старооскольский филиал, Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Старый Оскол, Россия

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Слово «перевод» имеет несколько значений. По мнению Я.И. Рецкера  «перевод — это точное воспроизведение подлинника средствами другого языка с сохранением единства содержания и стиля. Этим перевод отличается от пересказа, в котором можно передавать содержание иностранного подлинника, опуская второстепенные детали и не заботясь о воспроизведении стиля» [1; с. 9].

    К целям перевода можно отнести: 1) ознакомление читателя, не знающего ИЯ, с текстом; 2) перевод первоначального текста так, чтобы был сохранен его точный смысл; 3) перевод исходного текста так, чтобы были сохранены его национальные, культурные, этнические черты; 4) перевод текста и сохранение его структуры, стиля, особенности речи автора.

    Перед каждым переводчиком ставится цель — достичь эквивалентности перевода, что является сложнейшим критерием качества.

    Эквивалентность — это наиболее полное и идентичное соxранение в тексте перевода жанрового своеобразия оригинала и всей информации, содержащейся в тексте подлинника.

    Художественный перевод является одним из самых сложных видов перевода. Отличительная черта художественного текста — образно-эмоциональное воздействие на читателя.

    Каждый переводчик определяет, какая доля творческих преобразований будет уместна для того или иного художественного текста. В связи с этим иногда возникает проблема. Художественный перевод достаточно часто получается дословно точным, но от этого страдает его идейно-эстетическое содержание, и перевод перестает выполнять свою функцию — он не оказывает того эстетического воздействия на читателя, которое предполагал автор произведения. Однако иногда случается другая ситуация, когда перевод получается художественно полноценным, но вольным и весьма далеким от оригинала.

    Переводами серии романов о Гарри Поттере, написанной Дж.К. Роулинг, занимались множество переводчиков: И.В. Оранский, М.Д. Литвинова, Н. Лях, М. Межуев, С. Ильин, М. Лахути (все под редакцией М. Литвиновой), Ю. Мачкасов, М. Спивак и др. Все они, безусловно, имеют как и уникальные находки, так и изъяны. Нами были выбраны переводы М. Спивак и М. Литвиновой, так как именно эти переводы вызвали самые жаркие споры.

    Сравнивая эти переводы, можно заметить, что пoпытка «улучшить» авторский стиль была предпринята двумя переводчиками.

    Например, во второй книге, «Гарри Поттер и тайная комната»,  студентам Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» приходится овладевать различными умениями. На занятиях по травологии ученики часто посещают теплицу, где существуют определенные правила техники безопасности, так как поведение растений непредсказуемо.

    She gave a sharp slap to a spiky, dark red plant as she spoke, making it draw in the long feelers that had been inching sneakily over her shoulder[4; p.120].

    Говоря это, профессор довольно сильно шлепнула темно-красное колючее растение, тянувшее исподтишка к ее плечу длинный щуп, - щуп мгновенно убрался[2; c.137].

    При этих словах она звонко шлепнула ползучее, темно-красное растение по щупальцам, которые воровато ползли ей за плечи, и те отпрянули[3; c.129].

    Перевод М. Литвиновой ближе оригинала и не содержит ошибок, в отличие от перевода М. Спивак. В оригинале говорится о растении с колючками и шипами. В переводе у М. Спивак оно становится ползучим. Перевод слова sneakily - воровато в данном контексте неточен. М. Литвинова подобрала ему подходящий эквивалент исподтишка, который характеризует движение растения более точно. М. Спивак перевела отрывок making it draw in the long feelers that had been inching sneakily over her shoulder как шлепнула ползучее, темно-красное растение по щупальцам, которые воровато ползли ей за плечи, и те отпрянули. Здесь она перевела shoulder (плечо) во множественном числе, что привело к двоякости: то ли плечи отпрянули, так как к ним ползли щупальца, то ли щупальца отпрянули, потому что по ним шлепнули. Это явный пример стилистических и смысловых ошибок в художественном произведении, которые не заметил автор.

    В приведенном отрывке Рон пытается выполнить одно из заданий.

    He was supposed to be turning a beetle into a button[4; p.129].

    Задание состоит в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу[2; c.137].

    Ему всего-навсего нужно было превратить паука в пуговицу[3; c.133].

    Очевидно, что переводы сильно не совпадают и далеки от оригинала. М. Литвинова и М. Спивак используют контекстуальный перевод оборота he was supposed to be. Но в переводе М. Спивак из-за словосочетания всего-навсего появляется чувство пренебрежения к заданию, выполнение которого не составляет труда (что на самом деле не так). В ее переводе почему-то появляется паук вместо жука (beetle). Такой выбор можно рассматривать как смысловую ошибку. М. Литвинова попыталась «улучшить» оригинал, использовав прилагательные навозный и большой для характеристики жука и пуговицы. Можно сделать вывод, что перевод М. Литвиновой лучше перевода М. Спивак, так как он ближе к оригиналу и более нейтрален.

    Повреждение волшебной палочки Рона привело к различным комичным ситуациям.

    Ron’s wand was still malfunctioning, surpassing itself on holiday morning by shooting out of Ron’s hand and hitting tiny old professor Flitwick squarely between the eyes, creating a large, throbbing green boil where it struck[4; p.81].

    Утром в пятницу на уроке заклинаний она превзошла себя: вырвалась у Рона и ударила старого профессора Флитвика в лоб, где у него вскочил огромный зеленый фурункул[2; c.149].

    Волшебная палочка Рона по-прежнему барахлила, а в пятницу утром вообще выкинула фортель — на занятиях по заклинаниям вдруг вылетела из рук Рона и мощно ударила крошечного профессора Флитвика между глаз. У бедняги от ожога тут же надулся огромный пульсирующий пузырь отвратительно-зеленого цвета[3; c.113].

    При сравнении переводов можно отметить, что перевод М. Литвиновой всегда выдержан и нейтрален, в то время как перевод М. Спивак полон просторечий и персональных вставок. Словосочетание surpassing itself М. Литвинова переводит дословно — превзошла себя, М. Спивак использует просторечия — барахлила и вообще выкинула фортель. Следующее выражение hitting tiny old professor Flitwick squarely between the eyes М. Литвинова перевела сухо и кратко: ударила старого профессора Флитвика в лоб, при этом опустив часть авторского противопоставления, на котором базируется контраст размеров профессора (tiny) и пузыря (large), который возник у него на переносице из-за воздействия волшебной палочки.

    Рассматривая переводы выражения creating a large, throbbing green boil where it struck, отметим их различия. В варианте перевода М. Литвиновой (где у него вскочил огромный зеленый фурункул) отсутствует прилагательное throbbing (в знач. пульсирующий), которое характеризует существительное boil. Вероятно, переводчик использовал boil в значении «кипение, точка кипения», а не «фурункул, нарыв», так как дальнейшая описание пузыря и его цвет (пузырь отвратительно-зеленого цвета) говорит не об ожоге, у которого обычно розовый или красный цвет.

    Из-за неисправности волшебной палочки Рон становится жертвой своего собственного заклинания.

    Ron opened his mouth to speak, but no words came out. Instead he gave an almighty belch and several slugs dribbled out of his mouth onto his lap[4; p. 87].

     Рон хотел ответить ей, открыл рот и … оглушительно рыгнул. К ужасу гриффиндорцев, из его рта посыпались слизняки[2; с. 161].

    Рон открыл было рот, но говорить не смог. Вместо этого он сильно икнул, изо рта к нему на грудь вывалилось несколько слизняков[3; c. 141].

    И снова мы можем заметить, что переводы различны. Для усиления момента внезапности М. Литвинова соединила два предложения в одно и оборвала его: открыл рот и … оглушительно рыгнул.

    М. Спивак переводит первое предложение дословно, а перевод второго приводит читателей в недоумение. Во-первых, в словосочетании gave an almighty belch слово almighty (разг. очень сильно, ужасно) показывает степень происходящего, а словосочетание to give a belch переводится рыгнуть. В переводе М. Спивак мы видим, что вместо экспрессивно-окрашенного almighty, она выбрала простое наречие «сильно»,а вместо «рыгнуть» она употребила «икнуть», что является логической ошибкой, так как два этих физиологических процесса далеки друг от друга. Перевод слова lap (пола, фалда; колени) как «грудь» - еще одна логическая ошибка, так как при неожиданном извержении изо рта невозможно попасть содержимым себе на грудь (если это не жидкость). Вариант перевода М. Спивак, на наш взгляд, можно считать не только неудачным, но и некомпетентным.

    Герои направились в нерабочий туалет, чтобы попрактиковаться в варке зелья в тайне от остальных обитателей школы Хогвартс.

    An old cauldron was perched on the toilet, and a crackling from under the rim told Harry they had lit a fire beneath it. Conjuring up portable, waterproof fires was a speciality of Hermione’s[4; c. 138].

    На унитазе стоял старый, помятый котел, под ним что-то потрескивало. Огонь, догадался Гарри. Маленькие, не боящиеся воды костерки — конек Гермионы[2; с. 254].

    Потрескивание под ободком унитаза красноречиво свидетельствовало о том, что Гермиона развела под котлом огонь. Это был ее конек — создание компактных, портативных водонепроницаемых костров[3; c. 199].

    В каждом из представленных переводов есть свои изъяны. Начальное предложение М. Литвинова удачно разделила на два. Но, увы, интерпретатор не уловил авторского сарказма в начале предложения и перевел сказуемое was perched (которое следовало бы перевести как был водружен) достаточно обыденно — стоял. М. Спивак же перевела этот отрывок, совершенно искривив суть оригинального текста.

    В ходе анализа переводов М. Литвиновой и М. Спивак было выяснено, что в каждом варианте перевода есть свои успехи и шероховатости. Перевод М. Литвиновой выигрышно наделен меньшим объемом русифицированных выражений и приближенностью по стилю к Дж. Роулинг. В этом переводе присутствуют черты волшебности и загадочности. Ряд переводческих погрешностей заключен в игнорировании неясно выраженной информации, результатом чего является искажение намерений автора и, соответственно, восприятие текста читателем. Интерпретация М. Спивак содержит большое количество семантических, стилистических и речевых ошибок. Ее перевод насыщен идиоматическими оборотами, молодежным сленгом и просторечиями, нехарактерными для нормативной литературной речи, что ухудшает качество перевода. Стремление переводчика следовать современной русской речевой моде привело к стилевым недочетам и к потере национального колорита. Учитывая все недостатки и оплошности, в переводе М. Спивак все же присутствуют оригинальные и захватывающие решения. Но из-за безосновательной русификации текста перевода, по нашему мнению, возникают барьеры в межкультурной связи, ставя под сомнение процесс понимания реалий и культуры иноязычного народа.

    Особый интерес в смысловой структуре текста в жанре фэнтези представляют имена собственные, которые являются неотъемлемым элементом в раскрытии художественной идеи писателя или для создания интриги и пробуждения интереса читателя. Мир имен собственных в книге о Гарри Поттер насыщенный, многоликий, полный сюрпризов для читателя, остается практически неисследованным.

    Несомненно, каждый писатель при подборе имен своим героям обращает внимание на их звуковое и морфемное строение, что помогает передать всю красочность и выразительность. Выбирая имя, писатель учитывает общественное, национальное, возрастное положение героя, культурную обстановку того места, в котором он живет.

    Однако тот, кто был знаком с чтением художественной литературы на иностранном языке, осознает, что временами перевод имен собственных является сложнейшей задачей переводчика. Даже общеевропейские имена вызывают трудности, что уже говорить о прозвищах и говорящих именах.

    Говорящие имена и прозвища порой являются изюминкой всего произведения, ведь в них зачастую таится отличительная черта, связанная с образом жизни, характером или имиджем героя.

    Потеря такого неотъемлемого звена, безусловно, скажется на ходе всего повествования, - когда имя или прозвище персонажа связано с происходящими событиями, но остается нераскрытым для читателя. А ведь главная задача переводчика передать все важные детали иноязычного текста на языке перевода, сохранив при этом всю соль подлинника.

    Способы и приемы перевода имен собственных с одного языка на другой классифицируются различными способами. Общепринятыми являются следующие:

    –      транскрипция — приём звукового сходства имени буквами языка перевода; Ron Weasley — Рон Уизли;

    –      транслитерация — приём графического подобия путем написания имен буквами языка перевода; Harry Potter — Гарри Поттер;

    –      калька — собственно перевод; Whomping Willow — Гремучая Ива;

    –      полукалька-сочетание калькирования и транскрипции/транслитерации; Moaning Myrtle- Плакса Миртл;

    –      уподобляющий перевод — подбор функционального эквивалента;

    –      создание неологизмов — создание нового имени собственного; Horcrux – Крестраж/Хоркрукс.

    Таблица 1

    Имя в оригинале

    Значение слова или корня слова

    Литвинова

    (способ перевода)

    Спивак

    (способ перевода)

    Griphook

    grip — хватать

    hook — крюк

    Крюкохват

    (калька)

    Цапкрюк

    (калька)

    Professor Quirrell

    quarrel – ссора

    squirrel – белка

    Профессор Квирелл

    (транскрипция)

    Профессор Белка

    (калька)

    Hufflepuff

    puff — дуть, пыхтеть

    Пуффендуй

    (калька)

    Хуффльпуф

    (транслитерация)

    Ravenclaw

    raven — ворон

    claw — коготь

    Когтевран

    (калька)

    Равенкло

    (транслитерация)

    Severus Snape

    snake — змея

    snap-цапнуть, укусить

    Северус Снегг

    (уподобляющий перевод)

    Злодеус Злей

     (уподобляющий перевод)

    Crookshanks

    crook — кривой

    shank — нога, лапа

    Живоглот

    (творчество переводчика)

    Косолапсус

    (калька)

    Buckbeak

    buck — брыкаться

    beak — клюв

    Клювокрыл

    (калька)

    Конькур

    (калька)

    Padfoot

    pad – мягкий, бродяжничать

    foot — нога

    Бродяга

    (уподобляющий перевод)

    Мягколап

    (калька)

    Wormtail

    worm – червь

    tail – хвост

    Хвост

    (калька)

    Червехвост

    (калька)

    Kreacher

    звучит как creature — создание+screech — скрипеть

    Шкверчок

    (уподобляющий перевод)

    Кикимер

    (уподобляющий перевод)

    Madam Hooch

    (фамилия)

    hooch — выпивка

    Мадам Трюк

    (уподобляющий перевод)

    мадам Самогони

    (калька)

    Professor Sprout

    (фамилия)

    sprout — росток, побег растения

    профессор Стебль

    (калька)

    профессор Спаржелла

    (уподобляющий перевод)

    Voldemort

    (имя)

    vol – полет (фр.)

    mort — смерть (фр.)

    Волан-де-Морт

    (уподобляющий перевод)

    Вольдеморт

    (транскрипция)

    Gilderoy Lockhart

    (имя, фамилия)

    gild – позолота lock — локон roy — король (фр.)

    Златопуст Локонс

    (уподобляющий перевод)

    Сверкароль Чаруальд

    (уподобляющий перевод)

    Самыми успешными переводами говорящих имен считаются Грозный Глаз Грюм, семейство Мраксов, Крюкохват, Дракучая ива, Плакса Миртл, Мракоборец, Кикимер.

    Самыми неудавшимися переводами признаны Злодеус Злей, Снегг, Невилл Долгопупс/Длиннопоп, Шумной Шалман, Живоглот, Меланхольная Миртл, профессор Спаржелла, мадам Самогони.

    В ходе проведенного исследования нами были сделаны следующие выводы.

    1.     Главными недостатками перевода М. Спивак являются слияние культур, чрезмерное насаждение русского языка, ошибочное замещение звуков при переводе имен собственных (muggle, Dumbledore и т.п.). Так же остается непонятным тот факт, почему в одних случаях переводчик использует приём кальки при переводе имен собственных, а в других транскрипции.

    2.     Основным недостатком перевода Литвиновой можно считать введение в перевод текста оригинала собственных фраз и словосочетаний, домысливание ситуации, утрата детского юмора.

    Несомненно, главная задача переводчика заключается в ознакомлении читателя, не владеющего иностранным языком, с текстом, в сохранении национального колорита, авторских окказионализмов, структуры и стиля речи автора. Переводчик не в силах избежать языковых противоречий, но ему следует знать о них и учитывать их при переводе.

    Список литературы

    1.     Рецкер Я.И. Учебное пособие по переводу с английского языка на русский [Электронный ресурс]. / Я.И. Рецкер. - Режим доступа: http://www.classes.ru/grammar/137. Retsker/worddocuments/49.htm

    2.     Роулинг Дж. К. Гарри Поттер и Тайная Комната: Роман/Пер. с англ. М.Д. Литвиновой/Дж. К. Роулинг. - М.: «Росмэн-пресс», 2015.—480 с.

    3.     Роулинг Дж. К. Гарри Поттер и Тайная Комната: Роман/Пер. с англ. М. Спивак/ Дж. К. Роулинг. - М.: Махаон, 2015.—480 с.

    4.     Роулинг Дж. К. Harry Potter and the Chamber of Secrets/ - London: Scholastiс, −2013.—368с.

    5.     Флорин, Сидер Муки переводческие: Практика перевода/М.: Высшая школа, −1983.—184 с.

  • «Ложные друзья переводчика»

    «Ложные друзья переводчика»

    Алимова Мальвина Руслановна — Старший преподаватель кафедры теории и практики перевода, Дагестанский государственный университет народного хозяйства Махачкала, Россия

    Во всем мире люди читают книги и смотрят фильмы, не прибегая к изучению языка, на котором они написаны и сняты. Ежедневно проходит множество переговоров и деловых встреч между представителями разных стран. Возможным все это стало благодаря огромному и кропотливому труду переводчиков

    К одной из трудностей перевода относятся так называемые faux amis du traducteur («ложные друзья переводчика»). Согласно термину, «ложные друзья переводчика» — слова из двух языков, которые имеют схожее написание или звучание, но различаются по смыслу. В связи с этим при переводе таких слов могут происходить ложные отождествления. Понятие «ложных друзей» переводчика было впервые введено в конце 20-х годов XX в. французскими лингвистами М. Кесслером и Ж. Дерокиньи [3] в словаре « Les faux amis ou les trahisons du vocabulaire anglais »

    Основным критерием выделения «ложных друзей» следует считать их потенциальную ошибочную взаимозаменяемость — независимо от того, связана ли она с формально-семантической близостью словоформ контактных языков (франц. famille —«семья» // рус. фамилия: значение французского коррелята «семья» считается устаревшим в современном русском языке, тогда как основным для русского существительного «фамилия» стало значение «наследственное семейное наименование, прибавляемое к личному имени», что соответствует французскому nom (de famille)) или же с исключительно формальным сходством (англ. coin —«монета» // франц. coin — «угол»)

    При изучении иностранного языка мы часто переносим наши языковые привычки на чужую языковую систему. Родной язык часто толкает нас на ложные аналогии, к русизмам.

    Под влиянием людей, в некоторой мере знакомых с языком-источником, заимствованному и освоенному слову начинают приписывать то значение или стилистическую окраску, которые свойственны этому слову в языке-источнике. Так, слово агрессивный, имеющее в русском языке значение «захватнический, враждебный», ошибочно употребляется комментаторами одобрительно (например, молодой, талантливый, агрессивный футболист). Здесь уместнее употребить прилагательные активный или инициативный. Ошибка в русском языке происходит под влиянием английского, где aggressive обозначает «настойчивый, напористый». Такого типа ошибки переводчики называют «ложными друзьями переводчика». Аналогично слово амбициозный в сочетании амбициозные планы в русском языке обозначает «чрезмерно честолюбивый», и его не следует употреблять в значении «грандиозный», которое это прилагательное имеет в английском языке [1, с. 178].

    Русский язык заимствовал много слов из французского, и в ходе изучения последнего обучающиеся убеждаются в этом, узнавая соответствия типа абажур — abat-jour, революция — révolution, конституция — constitution, привыкая к мысли, что так и должно быть. На самом деле это часто «ложные друзья», так как далеко не все французские слова, попав в русский язык, сохранили свои исходные значения. Например, слова, часто встречающиеся в деловой среде: le cadre —рамка, les cadres — руководящий состав предприятия, русскому кадр соответствует французский la séquence, а русскому кадры (предприятия) — французский le personnel; le stage — «стажировка, практика», русскому стаж соответствует французское l`ancienneté; réclamer — «требовать», а не «рекламировать»; последнему соответствует французское faire la publicité.

    Особый интерес представляют названия некоторых французских произведений, которые наши учащиеся читают на русском языке и делают перевод, как правило буквальный. Мы получаем названия произведений под ложными названиями: « La belle dormante » («Спящая красавица») вместо « La belle au bois dormante », « Le chat dans les bottes » («Кот в сапогах») вместо « Le chat botté », « Autour du monde en 80 jours » («Вокруг света за 80 дней») вместо « Le tour du monde en 80 jours ».

    «Ложные друзья переводчика» могут приводить к неправильному пониманию и переводу текста. Часть из них образовалась из-за того, что после заимствования значение слова в одном из языков изменилось, в других случаях заимствования вообще не было, а слова происходят из общего корня в каком-то древнем языке, но имеют разные значения; иногда созвучие чисто случайно [3, с. 169].

    1. Научный спор, обсуждение мы называем диспутом. Но увидев в тексте dispute, спешить не стоит. Скорее всего, речь идет о самой обычной, ненаучной ссоре, а может, о спорах, пререканиях или даже борьбе. А научные или политические споры — это дискуссии и дебаты, discussion либо débat.

    2. В русском языке мы кондуктором если и называем кого — так это контролера, обилечивающего нас в общественном транспорте. А прежний кондуктор — это теперешний проводник. Во французском же нюансы ближе к нашим устаревшим. Сonducteur — это водитель автобуса, шофер, проводник, а также руководитель, погонщик, возчик, провожатый, гид, кондуктор, оператор, роликовый конвейер, провод, проводящий материал. А обилечивает пассажиров и ловит зайцев, разумеется, contrôleur. Правда, этим словом обозначаются также инспектор, диспетчер, бригадир, табельщик, счетчик, регулятор, контроллер, измерительный прибор.

    3. Слово купе — французское. Но увидев coupé, надо сначала подумать не о железной дороге, а об автомобилях. Скорее всего, речь идет о типе закрытого кузова легкового автомобиля. Итак, coupé может значить «разрезанный», «купе», «авто с кузовом типа купе» и даже «карета». А в поезде ездят почему-то в «комнатках» с длинным названием compartiment de train или просто compartiment (оно же каюта, отсек, отдельное помещение).

    4. Слово кураж. После самого первого выступления, когда Грегори поразил всех, задав высоченную планку великолепным исполнением « Tous les cris les SOS », Мишель Сарду пожал ему руку со словами « Tu as beaucoup de courage et beaucoup de talent » («Ты очень смел и талантлив»). Во французском языке courage не имеет коннотации, свойственной русскому. У нас кураж предполагает азарт, браваду, некую развязность поведения, порой даже нахальство. Для француза это будет audace (дерзость, пыл, азарт) или даже fanfaronnade (хвастливость, бахвальство). Есть, кстати, и у нас вариант «фарфаронство», но он устарел. А вот courage — вполне благородные смелость, отвага, бесстрашие, храбрость, мужество и даже упорство.

    Русский язык заимствовал из французского довольно много слов, и в ходе изучения последнего студенты все более убеждаются в этом. Узнавая соответствия типа локомотив — locomotive, депеша — dépêche, студенты привыкают к мысли, что так и должно быть, что подобные параллельные французские слова являются «друзьями» как по смыслу, так и по форме. На самом деле это часто «друзья ложные», так как далеко не все французские слова, попав в русский язык, сохранили свои исходные значения

    В новом языке, потеряв прежние семантические связи, заимствованное слово легко принимает новые значения, отличные от значения этимона. Студенты же, опираясь на внешнее сходство параллельных слов, переводят конферансье, трасса как conférencier, trace, совершая при этом грубую ошибку.

    Бывают и противоположные случаи, когда в русском языке на протяжении многих лет заимствованное слово не меняет первичного значения, французский же этимон в этом значении выходит из употребления и заменяется другим словом. Так, parade уже не употребляется в значении «военный парад» (здесь следует сказать revue militaire), vélocipède устарело и заменяется во французском языке словами vélo, bicyclette. Для нас важно, что в обоих случаях русское слово не соответствует более по значению своему французскому этимону. Список « faux amis », однако, не ограничивается заимствованиями из французского языка. Ведь для русского студента, который может и не знать происхождения слова, важно лишь внешнее сходство, поэтому он придает французским dispute, auditoire, major смысл соответствующих русских: диспут, аудитория, майор, не заботясь о том, что эти слова взяты русским и французским языками из третьего — латинского [1, с. 54].

    «Ложными друзьями» для русского могут быть французские слова, сходные внешне с параллельными русскими словами, но обладающие другими значениями [2, c. 48]. В методической литературе принято рассматривать «ложных друзей» в следующих трех аспектах.

    1.   Семантический аспект. Здесь речь идет о чисто семантическом несовпадении значений параллельных слов, и эта группа представляется самой типичной и многочисленной. В этой категории следует различать несовпадения во всех значениях (либо в одном, если слова моносемичные): соль (поваренная) — sol, нос — noce, пол — pôle, район — rayon, диссертация — dissertation и т. д., а также несовпадения частичные: auditoire совпадает со словом аудитория в значении «слушатели», но русское слово имеет еще и значение «зал», «помещение», и в этом смысле французское auditoire является для русских «ложным другом».

    2.   Фразеологический аспект (контекстуальные «ложные друзья»). Так, медицина, конечно, соответствует médеcine; но народная медицина передается выражением remèdes de bonne femme; карьера — это carrière, но карьеризм передается словом arrivisme; паника — panique, но паникер — alarmiste, trembleur, panicard; прокурор — procureur, но прокуратура — parquet; скандал — scandale, но скандалист — chahuteur, tapageur, troublepaix и т. д. 

    3.   Стилистический аспект. В этом случае русско-французские пары слов отличаются стилистически, обладая примерно одинаковыми значениями. Чаще всего французский этимон нейтрален, а русское слово, будучи несколько архаичным, приобретает иронический оттенок и употребляется в стилистических целях как в литературной, так и в разговорной речи. Очень часто в этой группе встречаются слова, относящиеся к формулам речевого этикета. Например: пардон — pardon, мерси — merci, адье — adieu, мосье — monsieur. Иногда французская параллель принадлежит профессиональному стилю речи и является, как правило, для французов mot savant с ограниченным употреблением, в то время как русская параллель — повседневное слово. В этом смысле мы можем сказать, что estafette, échelon не соответствуют по стилю русским общеупотребительным эстафета, эшелон и являются для нас в этом смысле «ложными друзьями». Подлинными же эквивалентами русских слов являются course de relais, train militaire.

    Как переводчики, так и студенты совершают ряд ошибок при выполнении переводов. Переводчик должен обладать знаниями стилистических, эмоционально-экспрессивных, грамматических характеристик и особенностей лексической сочетаемости слов, так как грамматическое и фонетическое сходство языков не гарантирует качества перевода. Несмотря на то что проблема «ложных друзей переводчика» привлекает внимание ряда переводчиков, до сих пор нет детального исследования этой группы слов в большинстве языков. Если не касаться краткости в некоторых статьях, то в Интернете и некоторых академических изданиях есть только двуязычные словари на материале французского и английского, испанского и французского, немецкого и французского, испанского и русского, английского и русского, русского и польского. Различия в лексической комбинаторике создают серьезные трудности в изучении языков и в переводе, но, как правило, не описываются в двуязычных словарях. Но в то же время предполагается, что такие трудности в переводе всегда преодолимы, так как переводчик, опираясь на языковое чутье, «чувствует», в каких сочетаниях слово уместно. Он работает в основном на родном языке и менее успешен на иностранном. Но ситуация осложняется тем обстоятельством, что предпочтение может быть отдано тому или иному слову в данном сочетании исходя из языковой традиции. Словари «ложных друзей переводчика» не стремятся заменить классические двуязычные словари, они представляют собой сборники своеобразных и весьма ценных комментариев к рассматриваемым словам. Такие комментарии направлены на предотвращение ошибок при использовании иностранного языка, а иногда и на повышение качества перевода и даже расширение кругозора. В теории и практике словари «ложных друзей переводчика» более полезны, так как дают описание всех значений, выражают стилистические и эмоционально-экспрессивные оттенки, поясняют грамматические характеристики и лексические сочетания, что действительно важно в переводе. При этом для адекватного перевода специалист должен учитывать общую идею предложения, специфику лексической сочетаемости слов, стиль и общее содержание текста.

    В заключение нашего краткого рассмотрения проблемы «ложных друзей переводчика» можно только добавить, что изучение данной проблемы позволит решить ряд практических трудностей, с которыми сталкивается переводчик в своей работе

    Библиографический список

    1.    Карпова Т. С. «Ложные друзья» перевода // Вопросы теории и практики перевода: Сб. статей Всерос. науч.-практ. конф. Пенза: Пенз. гос. пед. ун-т, 2006. С. 53–55 с.

    2.    Розенталь Д. Э., Джанджакова Е. В., Кабанова Н. П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. Изд. 4- е, испр. М.: ЧеРо, 2001. 400  с.

    3.    Koessler M., Derocquigny J. Les faux amis ou les trahisons du vocabulaire anglais. Conseils aux traducteurs. Paris, 1928. 390  с.

  • «Плач, рыдание и вопль великий». Лингвистический комментарий к переводу Мф 2:18

    «Плач, рыдание и вопль великий». Лингвистический комментарий к переводу Мф 2:18

    Надежкин Алексей Михайловичкандидат филологических наук, Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, Россия

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Основной чертой библейского поэтического текста, безусловно, является повтор. Он выполняет структурообразующую функцию, с помощью звуковых, морфологических и синтаксических подобий, ритмизируя язык Евангелия.

    Среди разных типов повтора особого внимания заслуживает синонимический параллелизм, так как является организующим приемом для других повторяющихся структур.

    Обратимся к Евангелию от Матфея, где строка «глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф 2:18) представляет значительный интерес для исследователя своей плеонастической конструкцией нанизывания синонимов, так как «глас», «рыдание», «плач» и «вопль» обозначают с помощью разных лексем одно и то же явление.

    В нашу задачу входит изучение традиций перевода этой строки на разные языки.

    Сравнив строку «глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» [1] (Мф 2:18) с греческим оригиналом: «φωνὴ ἐν Ῥαμὰ ἠκούσθη, κλαυθμὸς καὶ ὀδυρμὸς πολύς Ῥαχὴλ κλαίουσα τὰ τέκνα αὐτῆς, καὶ οὐκ ἤθελεν παρακληθῆναι, ὅτι οὐκ εἰσίν» [2], мы обнаружим, что в греческой версии нет слова «рыдание», а номинированы только«κλαυθμὸς καὶ ὀδυρμὸς πολύς» (klaifmos kai odirmos polis), соответствующие русскому «плач» и «вопль великий». Анализ причин экспликации в русской версии слова «рыдание» дан в настоящей статье.

    Для начала подвергнем анализу слова греческого оригинала: «κλαυθμὸς καὶ ὀδυρμὸς πολύς». В «Словаре языка Нового Завета» Ньюман так объясняет данные лексемы: κλαυθμὸς — «горький плач, рыдание, стенание», а ὀδυρμὸς — «рыдание, вопль, жалоба, сетование» [3,122; 147].

    Рассматривая данный стих, мы, во-первых, должны сказать, что перед нами довольно близкие синонимы. Во-вторых, в обоих словах есть значение «рыдание», хотя оно не является основным, так как κλαυθμὸς — скорее «плач», а большинство значений ὀδυρμὸς соответствуют русскому «вопль». Таким образом, значение «рыдание» в обоих словах остается имплицированным, заслоненным более частотными смыслами. Невозможность подобрать однословное соответствие к данным лексемам заставляет одних переводчиков, которые знали о многозначности слова, использовать более сильные эквиваленты, в значениях которых присутствовал бы смысл «рыдание», оставляя без изменений количество слов в стихе, а других — вводить новое специальное слово для экспликации значения «рыдание».

    Такое расхождение в стратегиях перевода позволяет говорить о двух переводческих традициях в интерпретации этой строки.

    А сейчас обратимся к церковнославянскому переводу, который является каноническим в Русской Православной Церкви.

    В Елизаветинской Библии (1751 год) эта строка практически не отличается от русского перевода: «глaсъ въ рaме слышанъ бысть, плaчь и рыдaніе и вопль многъ: рахиль плaчущися чадъ своихъ, и не хотяше утешитися, ибо не сyть» [4]. В данном стихе также сохраняется корневой повтор «плач — плачет».

    Более древний кодекс Острожская Библия (1581) сохраняет: «глас в раме слышан бысть: плач и рыдание и вопль мног: рахиль плачущися чад своих и не хотяше утешитися, яко не суть» [5].

    Современный болгарский вариант таков: «глас бе чут в Рама, плач и ридание, и писък голям; Рахил плачеше за децата си, и не искаше да се утеши, защото ги няма». Он полностью соответствует указанной модели. Все три цитаты относятся к модели перевода, которая основана на церковнославянской версии.

    Вторая модель перевода основана на латинской версии: «vox in Rama audita est ploratus et ululatus multus Rachel plorans filios suos et noluit consolari quia non sunt» [6], что буквально переводится так: «Глас в Раме слышен: плач и вопль многий: Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, ибо их нет». Здесь второй член синонимического параллелизма, слово «рыдание», исключен из латинской версии. Возможно, это нововведение относительно позднего редактора-переводчика? Обращение к изданию старолатинских рукописей дало следующий результат: в основном древние версии совпадают с Вульгатой Иеронима. Расхождения могут носить лексический характер. Так, ряд старолатинских рукописей ликвидируют корневой повтор: «Vox audita est in Rama: fletus e ulalatus multus: Rachel plorans …», заменяя ploratus на fletus. Встречаются усеченные цитаты: «Vox in Rama audita est: Rachel plorantis filios suos»[7, 14].

    Наиболее интересный вариант: «vox in Rama …. Ploratio, e planctus e ulalatus multus: Rachel plangeus fileus» [7, 14]. Этот вариант не вошел в Вульгату, но фиксируется в издании старолатинских рукописей. И он максимально похож на церковнославянский вариант. Для слова «плач» (κλαυθμὸς) автор перевода выбирает слова «ploratio» («плач, рыдание») и «planctus». Последнее слово в одном из значений обозначает «горестное биение себя в грудь, плач, рыдание, вопли» [8,774;777], то есть является словом гораздо более выразительным, чем «ploratio». К тому же добавление «planctus» к «ploratio» создает корневой повтор, который усиливает экспрессивность фразы и более соответствует ритму библейского стиха. С помощью такой структуры возникает присутствующая и в церковнославянском тексте градация, причем перевод на современный русский этого стиха будет совпадать.

    Слово «рыдание» в славянском тексте выполняет ту же роль, что и «planctus» в латинском, за исключением формирования морфологического повтора.

    Рассмотрим причины сходства. Так как оба перевода были выполнены с греческого оригинала, то вопрос о взаимовлиянии отпадает.

    Вариант с тремя синонимами не аутентичный, несмотря на сходство старолатинского и церковнославянского вариантов, потому что в греческом оригинале, на который опирались оба переводчика, мы встречаем только два слова, обозначающие «плач»: «κλαυθμὸς καὶ ὀδυρμὸς», а в каноническом переводе Библии на латинский язык Иероним также находит два переводческих соответствия: «ploratus et ululates» и оставляет при этом более сильный вариант «ploratus». Вариант св. Иеронима, в котором двум греческим словам найдены два латинских эквивалента, сохранена ритмика стиха, но значение «рыдание» не находит лексического выражения, становится каноническим в Римской церкви.

    Подобное синтактико-лексическое сходство может объясняться психологическим сходством ситуации, в которой оказались авторы церковнославянского перевода, которые, как и древний латинский переводчик, не смогли выбрать однословное соответствие для передачи греческого κλαυθμὸς, одно из значений которого — «плач», а другое — «рыдание», поэтому оставили оба варианта, создав из них изящную градационную последовательность.

    Итак, наличие слова «рыдание» в славянских и некоторых неофициальных старолатинских переводах говорит о том, что переводчики не смогли выбрать однословное соответствие для греческих слов κλαυθμὸς καὶ ὀδυρμὸς, каждое из которых имело вторичное значение «рыдание», которое было заслонено другими синонимичными, но наиболее частыми значениями. Поэтому у переводчиков Библии возникли две стратегии по переводу этого стиха в Библии: либо вслед за Иеронимом сохранять ритмический строй и использовать для перевода многозначный и выразительный латинский эквивалент, либо добавлять новое слово «рыдание», как это делали переводчики на славянские языки.

     

    Список литературы

    1.         Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. — М., 2014.—1376 с.

    2.         Nestle-Aland Novum Testamentum Graece. — Электронное издание: http://www.nestle-aland.com/en/read-na28‒online/ (дата обращения: 4.11.2016)

    3.         Б. М. Ньюман Греческо-русский словарь Нового Завета. — М: РБО, 2012 — 240 с.

    4.         Елизаветинская Библия. — М., 1900.

    5.         Острожская Библия. — М., Слово-Арт, 1988.—1268 с.

    6.         Sacra Vulgata. — Электронное издание: http://davinci.marc.gatech.edu/catholic/scriptures/raw-text.zip (дата обращения: 4.11.2016)

    7.         Pierre Sabatier Bibliorum sacrorum latinae versiones antiquae, seu Vetus Italica, et caterae quaecunque in Codicibus Mff e antiquorum libris reperiri potuerunt: Quae cum Vulgata Latina e cum Textu Graeco comparantur.—1749. 1116 p. Reims

    8.         И. Х. Дворецкий Латинско-русский словарь. М: Русский язык, 1976.—1096 с.

     

  • «Сошвенное небо». Происхождение переводческого варианта в библейском тексте

    «Сошвенное небо». Происхождение переводческого варианта в библейском тексте

    Надежкин Алексей Михайлович — Канд. филол. наук, Нижний Новгород, Россия

    В рамках изучения диалога, взаимодействия, взаимопроникновения культур особое значение представляет проблема перевода. Проблема художественного перевода всегда была в центре практического и научного интереса переводчиков и лингвистов. Одним из самых часто переводимых культурных памятников является Библия, переводы которой находятся в центре нашей статьи. Сложной задачей для переводчика является передача смыслового и структурного своеобразия литературного произведения.

    Проблемой данной статьи является генезис выражения «до скончания небес» (Иов. 14:12). Обращение к еврейскому соответствию обычно дает решение проблемы, так как через исследование многозначности еврейского слова мы можем узнать источники возникших вариантов, но в данном случае слово בִּלְתִּי означает предлог «без» либо частицу «не» [16]. Таким образом, можно перевести дословно «до отсутствия небес», что не проясняет появление греческого варианта.

    В греческом тексте на этом месте стоит μὴ συρραφῇ, что значит «не сшито». Церковнославянский вариант дословно повторяет греческий: «дондеже же не будет небо сошвено» [2]. Само слово συρραφῇ может означать «сшито, связано» [19].

    Дж. Бартон [23, p. 141], А. П. Лопухин [14], А. С. Десницкий [7, с. 110] считают, что «до скончания неба» означает «никогда», так как небеса вечны. Свой тезис Дж. Бартон подкрепляет ссылкой на Пс. 89:29. При этом ссылка в издании не точна, так как в Пс. 88:29 мы читаем: «Вовек сохраню ему милость Мою, и завет Мой с ним будет верен». Не совсем ясно, где здесь строка о вечности небес, если мы только не спустимся строкой ниже, что и должно быть правильной ссылкой: «И продолжу вовек семя его, и престол его как дни неба».

    Интересно, что данные авторы полностью игнорируют греческие чтения текста и экзегезу, дающую объяснение этого сложного фрагмента. Например, св. Исихий видит в этом отрывке совершенно противоположный смысл, дающий надежду на воскресение. Греческий экзегет объясняет слово συρραφῇ через обращение к ветхозаветным текстам, которые почему-то оказались вне поля зрения современных ученых: «Называя смерть сном, Иов ясно дал нам надежду на воскресение. Но, говорит он, до скончания неба мы не пробудимся. И это очевидно, потому что, как сказал Исайя, необходимо, чтобы небеса свернулись, как свиток книжный (Ис. 34:4). Необходимо, чтобы вся сила их иссякла, чтобы солнце и луна померкли, чтобы звезды, рассеявшись, осыпались, словно листва. И тогда, при трубном звуке (См. Мф. 24:31; 1 Кор. 15:52), ангелы поднимут нас из мертвых, словно из сна, по велению и знаку Божьему» [12]. Аналогично мыслит Иоанн Златоуст: «А по иносказанию... в будущем веке грех, образно называемый “морем”, уничтожится; диавол и его искушения прекратятся, а умершие не исчезнут, ожидая воскресения» [8].

    Толкование св. Исихия обращается к пророчеству Исайи: «И истают вся силы небесныя, и свиется небо аки свиток, и вся звезды спадут яко листвие с лозы, и якоже спадает листвие смоковницы» (Ис. 34:4), которое не было упомянуто ни в одном из указанных исследований. Златоуст пишет о пророчестве Исайи: «Владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится. (Дан. 7:13–15). Тогда разверзнутся все врата сводов небесных, а лучше сказать, и самое небо истребится. Ибо небеса, — говорит пророк, — свернутся, как свиток книжный, как свертывается кожа и покров какой-либо палатки, чтобы измениться в лучшее» [8]. Св. Кирилл Иерусалимский также осмысляет этот стих в эсхатологическом смысле: «Итак, придет с небес Господь наш Иисус Христос, придет со славою при скончании мира сего в последний день. Ибо будет скончание мира сего, и сотворенный мир сей паки обновится. Поскольку разврат, клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились и кровопролитие следует за кровопролитием (Ос. 4:2), то, чтобы сие чудное обиталище творений не осталось навсегда исполненным беззакония, прейдет мир этот, чтобы снова явиться лучшим» [13, с. 233–234].

    В утверждении о вечности небес в Пс. 88 древние экзегеты видят метонимию, так как вечен Господь, пребывающий на небесах, а не само пространство над землею: «Престол его (сделаю), как дни неба», — и справедливо, потому что «наше же жительство — на небесах» (Флп. 3:20). «“Престол его (сделаю), как дни неба”. Разумей здесь или блаженную жизнь ангелов, или беспредельное время, потому что Бог, про Которого говорится, что он обитает на небесах, беспределен» [9].

    Слово «совьется» в этом стихе передается через גּלל: 1) скручиваться, свертываться; 2) катиться. Греческие параллели к этому тексту таковы: к גּלל следует параллельное ἑλιγήσεται, что значит «кружить, крутить, вращать, поворачивать, обвивать, охватывать, окружать, скручивать, свивать, свертывать» [17]. Св. Исихий через обращение к параллельным ветхозаветным текстам показывает, что в Иов. 14:12 указывается на события, которые совершатся в конце мира, когда иссякнут силы небесные и обветшают прежние луна и солнце.

    Св. Григорий Двоеслов отвечает на вопрос, почему Иов сказал «не встанем от своего сна», когда написано «Мы все встанем снова, но не все изменимся» [1 Кор. 15:51]: «Ибо ясно, что они не воскреснут, пока небеса будут, т. е. пока конец света не настанет. Другими словами, он не учит, что они вообще не должны воскреснуть, но он учит, что человечество воскреснет только после крушения небес» [5].

    Современные комментаторы, детально приводя множество цитат о вечности небес, по какой-то причине упускают еще несколько мест, параллельных Иов. 14:12 из книги Даниила и пророчеств Иоиля. Например, это Дан. 8:10: «И вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их» и пророчество из Книги Иоиля, которое имеет широкую комментаторскую традицию: «Солнце превратится во тьму и луна — в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный» (Иол. 2:31). Василий Великий оставляет краткий комментарий, в котором говорится, что Иоиль пророчествует о конце мира: «Господь же предсказал, что в солнце, луне и звездах явятся даже знамения разрушения вселенной. Солнце обратится в кровь, и луна не даст света своего (Мф. 24:29) Таковы знамения конца вселенной!» [4].

    Святитель Кирилл Иерусалимский толкует этот отрывок в духе осуждения язычества и поклонения небесным телам: «Да вразумятся этим обратившиеся из манихеев и не боготворят более светил, и это, имеющее помрачиться, солнце за Христа нечестиво да не почитают! Выслушай также слова Господа: Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Мк. 13:31)».

    Итак, ответить на вопрос, как же упразднятся небеса, если они вечные, можно уже прозвучавшим святоотеческим аргументом, так как написано: «И увидел я новое небо и новую землю: ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откр. 21:1) [13, с. 233–234].

    Блаженный Иероним пишет об этом, связывая ветхозаветные пророчества с новозаветной эсхатологией: «Об этом именно говорит и Спаситель в Евангелии: звезды спадут с небесе, и силы небесныя подвигнутся, и тогда явится знамение Сына человеческаго на небеси (Мф. 24:29–30). И то нужно принять во внимание, что не говорит: погибнут небеса, но развернутся или свернутся как книга, чтобы после открытия и прочтения всех грехов, они, бывшие прежде открытыми, свернулись, чтобы не записывались в них более грехи многих. Звезды же падут, как многие полагают, согласно с Апокалипсисом Иоанна (Откр. 6:13 и Откр. 8:10) и сообразно с тем, что в другом месте написано: “Все звезды, разгоревшись, разрушатся, небо и земля прейдут” (2 Пет. 3; Мф. 21) Ибо преходит образ мира сего. Некоторые относят это к тем звездам, которые сияют на небе, чтобы чрез часть обозначить и целое, то есть: что чрез падение звезд обозначается и разрушение небес. Другие же думают, что падут те звезды, о которых апостол Павел пишет: несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы сеи, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6:12). И нет ничего удивительного, если демоны, обитающие в воздухе, называются небесными, когда также птиц, которые летают конечно не на небе, а по воздуху, Писание называет небесными. Ибо и сатана преобразуется во ангела светла (2 Кор. 11:14), принимая вид звезды. И Спаситель видел его яко молнию с небесе спадша (Лк. 10:18). И иносказательно о нем говорится как о великой звезде: «Как упал ты с неба, денница, всходившая утром” (Ис. 14:12)» [3].

    Слово συρραφῇ, правда, в иной форме слова, употребляется в Библии только еще один раз у Иезекииля в прямом значении: «и скажи: так говорит Господь Бог: горе сшивающим чародейные мешочки под мышки и делающим покрывала для головы всякого роста, чтобы уловлять души!» (Иез. 13:18).

    В греческом варианте стих выглядит так: «καὶ ἐρεῖς Τάδε λέγει κύριος Οὐαὶ ταῖς συρραπτούσαις προσκεφάλαια ἐπὶ πάντα ἀγκῶνα χειρὸς καὶ ποιούσαις ἐπιβόλαια ἐπὶ πᾶσαν κεφαλὴν πάσης ἡλικίας τοῦ διαστρέφειν ψυχάς· αἱ ψυχαὶ διεστράφησαν τοῦ λαοῦ μου, καὶ ψυχὰς περιεποιοῦντο» [1].

    Об этом стихе А. П. Лопухин пишет: «Под “чародейными мешочками” разумеются повязки, которые носили лжепророчицы на изгибах руки в качестве знаков своего достоинства и потому что они давали будто им силу над демонами. Что касается “покрывал”, то их ворожеи, вероятно, набрасывали на головы посетителей, может быть, чтобы те не видели их чародейных жестов и чтобы не могли удостовериться в отсутствии мнимых явлений умерших. Упоминаемые здесь мешочки и покрывала сопоставляют с ефодом, который служил, вероятно, как бы покрывалом, чехлом для идола (терафима), так и жреческим облачением, причем предполагалось, что сила идола переходит на это покрывало и передается жрецу» [15, с. 301].

    Относительно «неба, свившегося как свиток» ценен комментарий Иоанна Златоуста: «Тогда разверзнутся все врата сводов небесных, а лучше сказать, и самое небо истребится. Ибо небеса, — говорит пророк, — свернутся, как свиток книжный, как свертываетсякожа и покров какой-либо палатки, чтобы измениться в лучшее» [10, с. 18]. Святитель одно и то же явление, «упразднение небес», описывает сразу несколькими словами, которые для него являются контекстуально синонимичными. На греческом языке этот отрывок выглядит так: «Τότε ἀναπετάννυνταιπᾶσαι τῶν οὐρανίων ἁψίδων αἱ πύλαι, μᾶλλον δὲ καὶ αὐτὸς ἐκ μέσου λαμβάνεται ὁ οὐρανός, ειλιγησεται γαρ φησιν ως βιβλιον ὁ οὐρανός καθάπερ τινὸς σκηνῆς παραπέτασμα συστελλόμενον ἐκ τοῦ μέσου, ὥστε μετασχηματισθῆναιἐπὶ τὸ βέλτιον» [26, p. 204]. Наиболее важными для нас соответствиями являются ἀναπετάννυνται, которое в инфинитиве выглядит как αναπεταννυμι, что значит «раскрывать, растворять». Второе слово, которым обозначается состояние небес после конца мира, — ειλιγησεται(в инфинитиве ελισσο), что значит 1) кружить, крутить; 2) вращать, поворачивать; 3) катить; 4) наматывать; 5) обвивать, охватывать, окружать; 6) скручивать, свивать, свертывать [6, с. 463].

    Слово συστελλόμενον(инфинитив συ-στέλλω) означает 1) стягивать, сокращать, убавлять; 2) морщить, кривить; 3) оттеснять, отгонять, припирать; 4) принижать, унижать, смирять: όγκος συστελλόμενος Eur. померкшее величие; 5) обтягивать, опоясывать, обертывать [6, с. 1587].

    Слово μετασχηματισθῆναιимеет значение «придавать другой вид, преображать, изменять» [6, с. 1083]. Таким образом, контекстуальными синонимами оказываются слова с внешне очень различным значением: «растворять, раскрывать», «обвивать, свивать свертывать», «сокращать, стягивать, убавлять», «стягивать, сокращать, убавлять, обертывать, смирять», «преображать, изменять». В этих параллелях нужно отметить, что слова «раскрывать, растворять» и «обвивать, свивать, свертывать», которые в обычном употреблении являются антонимами, здесь не противопоставляются, но описывают одно и то же событие, потому что, с одной стороны, будет «новое небо», и, как объясняет Златоуст, «для чего же отверзлись небеса? Для того чтобы ты познал, что и при твоем крещении бывает то же самое; тогда Бог призывает тебя к горнему отечеству и убеждает ничего уже не иметь общего с землею» [11, с. 125]. С другой стороны, прежнее небо обветшает и совьется как свиток, что передается через два слова ειλιγησεταιи συστελλόμενον. Первое означает непосредственно «совьется», но это слово Иоанн Златоуст объясняет через συστελλόμενον, которое имеет дополнительные смыслы: прежнее небо не только свернется подобно покрову, а «умалится» и его «величие померкнет» перед новым небом. И прежнее небо «преобразится» или «изменится», что Иоанн Златоуст передает словом μετασχηματισθῆναι, и это слово соотносится с «разверзнутся». Таким образом, образуются две пары соответствий «совьются» — «свернутся», относящиеся к прежнему небу, и «разверзнутся» — «изменятся», что относится к новому состоянию небес.

    Целесообразно будет привлечь для сравнения с ἀναπετάννυνται из трактата Иоанна Златоуста материалы Откровения Иоанна Богослова, несмотря на малую цитируемость данной книги в раннем христианстве, так как Иоанн Златоуст писал свои произведения в рамках христианской культуры: «И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих» (Откр. 6:14), а также «И увидел я отверстоенебо» (Откр. 19:11).

    Стих Откр. 6:14 «И небо скрылось, свившись как свиток» для нас оказывается важен, потому что структурно он напоминает «Тогда разверзнутся все врата сводов небесных, а лучше сказать, и самое небо, ибо небеса, — говорит пророк, — свернутся, как свиток книжный», так как в обоих источниках употреблены две глагольные формы, описывающие то, что происходит с небесами, при этом параллель «скрылась» — «разверзнутся» сохраняется. Действительно, можно найти более точное соответствие к тексту Откровения в еврейском варианте Ис. 34:4, где написано, что «и истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный», а слово «истлеет» имеет параллель со «скрылось». Только привлекая еврейское чтение данного стиха из Книги Исайи, мы встречаемся с трудностями. Первая из них состоит в том, что греческая Септуагинта опускает первое полустишие Ис. 34:4 и не переводит стих целиком, оставляя лишь «καὶ ἑλιγήσεται ὁ οὐρανὸς ὡς βιβλίον», передавая общий смысл стиха, а параллелизм образуется со следующим полустишием по причине его тематического сходства: «καὶ ἑλιγήσεται ὁ οὐρανὸς ὡς βιβλίον, καὶ πάντα τὰ ἄστρα πεσεῖται ὡς φύλλα ἐξ ἀμπέλου καὶ ὡς πίπτει φύλλα ἀπὸ συκῆς», что переводится как: «И свернется небо, как свиток, и все звезды упадут, как листья с виноградной лозы и как падает листва со смоковницы». Вторая причина заключается в том, что Иоанн Златоуст не знал еврейского языка, и в связи с этим вероятность цитирования св. Иоанном Ветхого Завета по иудейскому варианту значительно снижается [20].

    Причина опущения первого полустишия в параллелизме Ис. 34:4, очевидно, в грамматическом устройстве стиха. Parallelismus membrorum состоит из двух частей, связанных с друг другом тематически, а в этом примере, очевидно, переводчики усмотрели трехчастную структуру, отклоняющуюся от общего принципа: в первой части говорилось о том, как «истлеет небо», во второй — о том, как «свернутся небеса», а в «третьей части» — о том, как «воинство небесное падет на землю»; все эти части связаны по смыслу, поэтому переводчики Септуагинты «гармонизировали» стих, вернув его к двухчастной структуре, опустив без перевода первую часть стиха. «Третья часть» параллелизма относится к сравнительному обороту, но из-за смыслового сходства с предшествующим текстом переводчики увидели в тексте «трехчастную схему». Кроме того, в еврейском тексте первая и «третья» часть параллелизма синонимичны, и переводчик, передававший их одним полустишием, скорее всего, считал, что, сохраняя смысл, устраняет тавтологию: «истлеет все небесное воинство» (первая часть) и «все воинство их падет». Сравнительный оборот «как листья с виноградной лозы и как падает листва со смоковницы», построенный из двух частей, напротив, воспринимается как самостоятельный параллелизм, если, конечно, св. Иоанн не был знаком с усеченным вариантом стиха, который и передал в точности.

    Таким образом, аналога слову «истлеет» в греческом переводе просто нет. С оговоркой слово πεσεῖταιможно считать греческим аналогом и для лексемы «истлеет» в силу выше объясненных причин, но более точным соответствием для πεσεῖται стоит считать «все воинство их падет» и полагать, что первая часть стиха опущена. Глагол «истлевать» у Исайи передается через מקק‎, что значит «гнить, тлеть, истлевать; перен. исчезать, истаивать». Глагол «падать» у пророка передается נבל, что значит «вянуть, засыхать, блекнуть, опадать; перен. изнашиваться, ветшать, разрушаться» [18].

    С греческого языка глагол πιπτω переводится как «падать; падать мертвым, рушиться; утихать; умолкать» [6, с. 1318].

    В греческом тексте глагол πιπτω употребляется в основном в своем прямом значении «падать», но благодаря метонимической близости «упасть» — «умереть» в значении «умереть» это слово сближается с еврейскими аналогами: как со словом מקק‎ («истаивать, истлевать»), так и со своим непосредственным соответствиемנבל  («вянуть, засыхать, блекнуть, опадать»), но значения «истлевать, истаивать, исчезать» у данного слова нет, что делает весьма сомнительной версию о том, что πεσεῖται соответствует глаголу в первом полустишии מקק‎ («истаивать, истлевать»).

    Таким образом, цитирование из ветхозаветного источника становится сомнительным, и мы позволим себе смелость выразить гипотезу, что словоупотребление Иоанна Златоуста восходит к христианским текстам, близким к Апокалипсису.

    Привлекая другой отрывок из Откровения Иоанна Богослова: «И увидел я отверстоенебо» (Откр. 19:11), мы также делаем предположение, что этот отрывок имплицитно повлиял на текст Иоанна Златоуста. В греческом тексте на месте слова «отверстое» стоит слово ἠνεῳγμένον, что значит «открытое, отворенное, открытое, явленное, распечатанное» [6, с. 154]. В Откр. 6:14 мы видим параллельное место, где, правда, употреблено слово ἀπεχωρίσθη от αποχωρεω, которое может толковаться в двух значениях: «удаляться, отходить», что соответствует значению «небо миновало», и «отделять, разлучаться». [6, с. 223]. Возможно, результатом этой полисемии внутри греческого слова является появление значения «расторгнутся».

    Критическая Оксфордская Септуагинта дает вариант стиха οὐ μὴ συρραφῇ καὶ οὐ μὴ ἐξεγερθη (вместо ἐξυπνισθήσονται) [21, с. 152], что означает «будить, пробуждать, воскрешать в памяти, просыпаться» [6, с. 564–565] вместо ἐξυπνισθήσονται («будить, пробуждать, просыпаться») [6, с. 576], но из-за полной синонимичности слов нельзя назвать этот вариант значимым.

    Французский подстрочник эфиопского перевода Книги Иова дает: « Mais l’homme depuis qu’il est endormi, ne se reveille plus, jusqua ce que le ciel passé, et il se reveille de son sommeil » [25, p. 610], что означает: «Но с тех пор, как почил человек, не восстанет больше, пока небо не прейдет, и он не восстанет от своего сна». Нас больше всего интересует в этом подстрочнике выражение le ciel passé, что буквально переводится: «(пока) небо не минует». Испанский перевод Пешитты этого стиха выглядит так: “Hasta que los cielos sean consumidos”, что значит, «пока не истребятся небеса» [24, p. 995].

    Коптский источник дает следующий вариант стиха: “But when man hath laid down in death, he will not rise until the heaven be dissolved and they shall not awake out of they sleep” [22], что переводится «Но, если впадет человек в смерть, не восстанет, пока не истребятся небеса, и они не восстанут от своего сна». Слово dissolved может также означать «расторгнутся», «истаят». Однако в данном издании делается специальная помета “in Coptic is disunited”, говорящая, что в коптских рукописях (скорее всего в отличие от поздних арабских, по которым происходила сверка) на этом месте стоит другое слово: disunited, то есть «разделятся, расторгнутся». Возникновение в коптских рукописях чтения disunited («разделяется») является переводом греческих слов с тем же значением, примеры которых мы находим у Иоанна Златоуста, и, очевидно, в Откровении.

    Библиографический список:

    1.    Библия на греческом языке // URL: https: https://azbyka.ru/biblia/?Ezek.13&r~g.

    2.    Библия на церковнославянском языке // URL: https://azbyka.ru/biblia/?Job.14&r~c.

    3.    Блаженный Иероним. Толкование на Книгу пророка Иоиля 2:28–32 // URL: https://ekzeget.ru/interpretation/kniga-proroka-ioila/glava-2/stih-31/ieronim-stridonskij-blazennyj/.

    4.    Василий Великий. Гомилии на шестоднев // URL: https://ekzeget.ru/interpretation/kniga-proroka-ioila/glava-2/stih-31/vasilij-velikij-svatitel/.

    5.    Григорий Двоеслов. Моралии на Иова // URL: https://ekzeget.ru/interpretation/kniga-iova/glava-14/stih-12/grigorij-dvoeslov-svatitel/.

    6.    Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958. 1904 с.

    7.    Десницкий А. С. Книга Иова в переводе А. С. Десницкого // URL: http://desnitsky.ru/wp-content/uploads/2015/01/Job_sch.pdf.

    8.    Иоанн Златоуст. Комментарий к Иов. 14:12 // URL: https://ekzeget.ru/interpretation/kniga-iova/glava-14/stih-12/ioann-zlatoust-svatitel/.

    9.    Иоанн Златоуст. Собеседование о псалмах. Собеседование 36 на псалом 88 // URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Zlatoust/sobesed_o_ps/36.

    10.  Иоанн Златоуст. Творения святого Иоанна Златоуста. Петербург, 1895. Т. 1. 883 с.

    11.   Иоанн Златоуст. Творения святого Иоанна Златоуста. Петербург, 1901. Т. 7. Кн. 1. 471 с.

    12.  Исихий Иерусалимский. Гомилии на Книгу Иова // URL: https://ekzeget.ru/interpretation/kniga-iova/glava-14/stih-12/isihij-ierusalimskij-prepodobnyj/.

    13.  Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Благовест, 2010. 352 с.

    14.  Лопухин А. П. Толковая Библия, или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. Книги: Иова, Псалтирь и Книга Притчей Соломоновых. Петербург, 1907. Т. 4. 502 с.

    15.  Лопухин А. П. Толковая Библия, или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. Книги: прор. Иеремии, Плач Иеремии, Послание Иеремии, прор. Иезекииля и прор. Варуха. Петербург, 1909. Т. 6. 544 с.

    16.  Номера Стронга I // URL: https://allbible.info/bible/sinodal/job/14/#!prettyPhoto[iframes]/11/.

    17.  Номера Стронга II // URL: https://allbible.info/bible/sinodal/isa/34/#!prettyPhoto[iframes]/3/.

    18.  Номера Стронга III // URL: https://allbible.info/bible/sinodal/isa/34/#!prettyPhoto[iframes]/3/

    19.  Подстрочный перевод Ветхого и Нового Заветов на русский язык // URL: https://manuscript-bible.ru/S/D/7375.htm#surr%u2039ptv.

    20.  Ципин В. А. Церковь в эпоху святителя Иоанна Златоуста и Блаженного Августина // URL: https://pravoslavie.ru/49552.html.

    21.  Эфиопская Книга Иова с критической Оксфордской Септуагинтой // URL: https://archive.org/details/20190803_20190803_1027/mode/2up.

    22.  Ancient Coptic version of The Book of Job the Just. L.: Oxford publ., 1846. 199 p.

    23.  Barton G. A. The Bible for Home and School. Commentary of the Book of Job by G. A. Barton. N. Y.: The Macmillan Company Publ., 1911. 321 p.

    24.  Biblia Peshitta. Nashvill, 2017. 2633 p.

    25.  Patrologia Orientalis. P., 1907. T. 2. 688 p.

    26.  Patrologiae cursus completes… 1863, t. 47 (Patrologia graeca) Co. 532.

     

  • About lexical and grammatical features of the translation of scientific and technical literature

    About lexical and grammatical features of the translation of scientific and technical literature

    Любанец Ирина Ивановна - старший преподаватель, Барановичский государственный университет, г. Барановичи, Республика Беларусь

    Копытич Ирины Геогргиевны - старший преподаватель, Барановичский государственный университет, г. Барановичи, Республика Беларусь

    Шило Елена Валерьевна - заведующий кафедрой профессиональной иноязычной подготовки, Барановичский государственный университет, г. Барановичи, Республика Беларусь

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Various research in the field of scientific and technical translation is an actual task aimed at the adequacy of translation. It promotes the acceleration of information exchange in the field of the latest developments of science and technology among the experts and scientists from different countries. Scientific and technical texts have some lexical and grammatical features. At the lexical level completeness of translation is reached with the help of terms and presentation of their adequate equivalents which provide clarity and unambiguity of the statement. Grammatical features of English technical and scientific texts, for example, are represented in two features of passive verbal transformation due to the lack of case change of a noun that makes the forms of a direct and indirect object identical and allows passive verbal transformations, using a direct or indirect objects. In the Russian language the direct object is expressed by a noun or a pronoun in the accusative case. Transformation of an active verb form into passive is possible only with the transformation of a direct object into the subject[1, 56].

    In English sentences from technical and scientific texts pronouns they and one are used without pointing to the performer of action. In Russian there is no pronoun in such sentences, an action is transferred by a verb in the third person plural, making a sentence indefinite-personal. In the Russian language the higher degree of abstractness characterizes the 3rd person form of a verb, for example:Проведенный опыт показывает Scientific and technical style of Russian, as we know, uses almost only this form of a verb. The 1st person form of a verb is applied not very often in scientific and technical texts. But when used we can find only the 1st person plural. It is also in the generalized meaning of some uncertain set of persons where the person of speaker is included. The scientific and technical speech of Russian is characterized by the so-called, «nominative system» - an increase of a share of names and reduction of a share of verbs: first place is won by nouns, the second – by adjectives, and the third – by verbs[2, 22]. The specific feature of the nouns with the meaning of material in scientific and technical style is the possibility of their use in plural for designation of types, grades, substances, tools (oils, fats, sands, dividers, jointers)[3, 46].

    The sentences from a scientific and technical texts are built in a strict logical order. Scientific texts represent, as a rule, the monological speech. Questions are used for the purpose of the introduction of a problem which is solved after the question. The exclamatory sentences reflecting high emotionality aren’t characteristic for the scientific and technical speech and are possible in the genre of oral discussion. In scientific and technical style long compound sentences which promote high informational content (rather full and detailed) are possible. Sentences often consist of several predicative structures. Quite often sentences are complicated by the participial phrases, introduction structures, etc. increasing their capacity. Thus joining elements play an important role. Due to the sequence and substantiality of a scientific statement, the cause and effect conjunctions and logical connectives such as since, therefore, it follows (so, thus), etc. are widely used[4, 143].

    The peculiarities of the passive voice use in English, are connected with existence of two opportunities of passive transformation due to the lack of case change of a noun in English. In scientific and technical texts, both in Russian and in English impersonal sentences are rather widespread as the results of scientific research are presented in a generalized form, but in each language these sentences will have some special features.

    Thus, in Russian scientific and technical style impersonal sentences with modal words and an infinitive, with predicative adverbs ending in -o, with impersonal verbs or with personal meaning of impersonal ones are used. For example: Любопытно знать, что..., Интересно отметить, что . The use of indefinite-personal sentences is characteristic for the Russian language. As for the English language, impersonal and indefinite-personal sentences are always two-member. They have special marked subject forms. For example, an indefinite-personal pronoun one as a subject[4, 121].

    Expressive means of a language, in particular, emotionally marked lexicon, figurative means, aren’t peculiar to scientific and technical style. The emotional tincture of speech doesn’t help to achieve precision, logic, objectivity and abstractness of a statement. However, the research of syntax of scientific and technical style show considerable expressive opportunities which are put in use of diverse options of words order in the sentence[2, 98]. Thus it is noted that generally in scientific technical style the same lexical and grammatical tools are used for figurativeness, transfer of emotions and an assessment, as it is done in other styles.

    Among the linguistic characteristics distinguishing scientific and technical texts from other text types, most of authors call the following: complexity of syntactic constructions, lexical, syntactic and composite stereotypification, subordination of esthetic properties to pragmatic purposes and intensions of the author, the restricted use of emotional structures, the prevalence of objectivity in a statement, a combination of a subjectless (impersonal) way of a statement to expression of subjective opinion of scientific (author), wide use of symbols of formulas, tables, etc. All these features are observed in Russian-language and English-language scientific texts. As A.L. Pumpyansky points out, the most typical features of the English-language scientific and technical text that received rather detailed coverage in linguistic literature and recorded in the analysis of material of research are the following:

    1)    complex syntactic constructions are presented in scientific and technical texts generally by subordinate complex sentences;

    2)    complication of a syntactic sentence structure can happen due to the use of gerund, participial and infinitive designs;

    3)    the prevalence of the passive grammatical constructions in the English-language texts;

    4)    the use of syntactic and lexical stamps, special set expressions creating the logic of narration, providing cohesion of the text (on the one hand, on the other hand, for example, as we have seen, etc.)[3].

    Список литературы

    1.     Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. — М., Высшая школа, 2004.

    2.     Паршин А.Н. Теория и практика перевода. — М.: Русский язык, 2000.

    3.     Пумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и технической литературы на английский язык. 2‒е изд. доп. — М., 1981.

    4.     Пумпянский А.Л. Упражнения по переводу английской научной и технической литературы с русского на английский. — Минск: Попурри, 1997.


     

  • Approaches to the Ways and Typical Problems of Literary Translation

    Approaches to the Ways and Typical Problems of Literary Translation

    Authors: Kyrychenko Elena Anatolyevna, assistant professor, Sumy State University, Sumy, Ukraine
    Sklyanychenko Tetyana, student of group PR-21, Sumy State University, Sumy, Ukraine

    Авторы: Кириченко Елена Анатольевна, старший преподаватель кафедры германской филологии факультета иностранной филологии и социальной коммуникации Сумского государственного университета, г. Сумы, Украина

    Скляниченко Татьяна Викторовна, студентка 2 курса факультета иностранной филологии и социальной коммуникации Сумского государственного университета, г. Сумы, Украина

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    According to Roman Jakobson, Friedrich Schleiermacher, John Dryden literary translation is the translation of texts within the field of literature. Translation of literary works (novels, short stories, plays, poems, etc.) is considered a literary pursuit in its own right.

    As literature is a culture-dependent subject field, the work of literary translation and its products are not necessarily linguistically transparent [1].

    What does the term «literary translation» comprise?

    Literary translation bridges the delicate emotional connections between cultures and languages and furthers the understanding of human beings across the national borders. In the act of literary translation the soul of another culture becomes transparent, and the translator reveals the specified aspects of ways of life characteristic for foreign countries and their people through the linguistic, musical, rhythmic, and visual possibilities of the new language [2].

    The traditional approach to literature, which Lefevere (1988:173) calls “the corpus” approach is based on the Romantic notion of literature which sees the author as a quasi-divine “creator” possessing “genius”. He is believed to be the source of the Creation that is original, unique, organic, transcendental and, hence, sacred. Translation then is a mere copy of the unique entity, which by definition is uncopyable. As the translator is not the source of the work of art, he does not possess “genius”, and he is considered merely a drudge, a proletariat, and a shudra. This traditional approach mirrors the Platonic-Christian metaphysical underpinning of the Western culture. The “original” versus “copy” dichotomy is deeply rooted in the Western thought. This is the cause why the West has been traditionally hostile and allergic to the notion of “translation” [3].

    The traditional discussion of the problems of literary translation considers finding equivalents not just for lexis, syntax or concepts, but also for features like style, genre, figurative language, historical stylistic dimensions, polyvalence, connotations as well as denotations, cultural items and culture-specific concepts and values. The choices made by the translators like the issues whether to retain stylistic features of the source language text or whether to retain the historical stylistic dimension of the original become all the more important in the field of literary translation. For instance, whether to translate Chaucer into old Marathi or contemporary one is essential to recognize. In the case of translating poetry, it is vital for a translator to decide whether the verse should be rendered either into verse form, or into free verse or into prose. Most of the scholars and translators like Jakobson (1991:151) believe that in the case of poetry though it is ‘by definition impossible... only creative transposition is possible...’. It is the creative aspect of translation that comes to the fore in the translation of poetry though nobody seems to be aware of what is meant by creativity firstly. The word is charged with theological-Romantic connotations typical of the ‘corpus’ approach to literature.

    The questions around which the deliberations about translation within such a conceptual framework are made are rather stereotyped and limited: should translation be “literal” or “free”? Should it emphasize the content or the form? Can a faithful translation be beautiful? The answers to the question range from one extremity to the other and usually end up in some sort of a compromise. The great writers and translators gave their well-known dictums about translations, which reflected these traditional beliefs about it. For Dante (1265-1321) all poetry is untranslatable (cited by Brower 1966: 271) and for Frost (1874-1963) poetry is “that which is lost out of both prose and verse in translation” (cited by Webb 203) while Yves Bonnefoy says “You can translate by simply declaring one poem being translation of another” (1991:186-192). On the other hand theorists like Pound (1929, 1950), Fitzgerald (1878) say “... the live Dog is better than the dead Lion”, believing in freedom in translation. The others like Nabokov (1955) believe that “The clumsiest of literal translation is a thousand times more useful than the prettiest of paraphrase”. Walter Benjamin, Longfellow (1807-81), Schleriermacher, Martindale (1984), seem to favour much more faithful translation or believe in foreignizing the native language. While most of the translators like Dryden are on the side of some sort of compromise between the two extremities [4].

    Lefevere has pointed out that most of the writings done on the basis of the concept of literature as a corpus attempt to provide translators with certain guidelines, dos and don’ts and that these writings are essentially normative even if they don’t state their norms explicitly. These norms, according to Lefevere, are not far removed from the poetics of a specific literary period or even run behind the poetics of the period (1988:173). Even the approaches based on the “objective” and “scientific” foundations of  linguistics are not entirely neutral in their preferences and implicit value judgements. Some writings on translation based on this approach are connected with the translation process and coming up with some model for description of the process. As Theo Hermans (1985:9-10) correctly observes that in spite of some impressive semiotic terminology, complex schemes and diagrams illustrating the mental process of decoding messages in one medium and encoding them in another, they could hardly describe the actual conversion that takes place within the human mind, “that blackest of black boxes”. Lefevere notes, the descriptive approach was not very useful when it came to decide on the categories of good and bad translation [5].

    Most of recent developments in translation theory look for alternatives to these essentializing approaches. Instead of considering literature as an autonomous and independent domain, it sees it in much broader social and cultural framework. It sees literature as a social institution related to other social institutions. It examines the complex interconnections between poetics, politics, metaphysics, and history. It borrows its analytical tools from various social sciences like linguistics, semiotics, anthropology, history, economics, and psychoanalysis. It is closely allied to the discipline of cultural studies, as discussed by Jenks (1993:187) in using culture as a descriptive rather than normative category as well as working within an expanded concept of culture, which rejects the “high” versus “low” stratification. It is keenly interested in the historical and political dimensions of literature.

    “Paradigm shift”  according to Theo Hermans “term or the “Cultural turn” in the discipline of translation theory has made a significant impact on the way we look at translation. As Talgeri and Verma (1988:3) rightly points out, a word is, “essentially a cultural memory in which the historical experience of the society is embedded”. H.C.Trivedi (1971: 3) observes that while translating from some Indian language into English you are faced with two main problems: first one has to deal with concepts which require an understanding of multifaceted Indian culture and secondly, one has to arrive at TL meaning equivalents of references to certain objects in SL, which includes features absent from TL culture. The awareness that one does not look for merely verbal equivalents but also for cultural equivalents, if there are any, goes a long way in helping the translator to decide the strategies he or she has to use. Translation then is no longer a problem of merely finding verbal equivalents but also of interpreting a text encoded in one semiotic system with the help of another. The notion of “intertextuality” as formulated by the semiotician Julia Kristeva is extremely significant in this regard. She points out that any signifying system or practice already consists of other modes of cultural signification (1988:59-60).  A literary text would implicate not only other verbal texts but also other modes of signification like food, fashion, local medical systems, metaphysical systems, traditional and conventional narratives like myths, literary texts, legends as well as literary conventions like genres, literary devices, and other symbolic structures. It would be almost tautological to state that the elements of the text, which are specific to the culture and the language, would be untranslatable. The whole issue of search for cultural equivalents raises awareness of the difference and similarities between the cultures. It also brings into focus the important problem of cultural identity. Ribeiro Pires Vieira (1999:42) remarks that it is ultimately impossible to translate one cultural identity into another. So the act of translation is intimately related to the problem of cultural identity, difference and similarity [6-8].

    A rather interesting approach to literary translation comes from Michel Riffaterre (1992: 204-217). He separates literary and non-literary use of language admitting that literature is different because

    i) it semioticicizes the discursive features (e.g. lexical selection is made morphophonemically as well as semantically),

    ii) it substitutes semiosis for mimesis which gives literary language its indirection, and

     iii) it features “the “textuality” that integrates semantic components of the verbal sequence (the ones open to linear decoding) – a theoretically open-ended sequence – into one closed, finite, semiotic system” that is, the parts of a literary text are vitally comprised into the whole body of the text and the text is more or less self-contained.   

    Hence the literary translation should “reflect or imitate these differences”. He considers a literary text as an artefact and it contains the signals, which mark it as an artifact. Translation should also imitate or reflect these markers. He goes on to say that as we perceive a certain text as literary based on certain presuppositions we should render these literariness inducing presuppositions. Though this seems rather to be a traditional and formalist approach, what should be noted here is that Riffaterre is perceiving literariness in a rather different way while considering the problems of literary translation: “literariness” is in no way the “essence” of a text and a literary text is, for Riffatere, one that contains the signs making it obvious that it is a cultural artefact. Although he conceives a literary text as a self-contained system, Riffatere as well as many other contemporary researchers sees it as a sub-system of cultural semiotic system. However, if one is to consider Riffatere’s notion of “text” in contrast to Kristeva’s notion of intertextuality he feels that Riffaterre is probably simplifying the problem of cultural barriers to translatability [9].

    The assumption that literary text is a cultural artefact and is related to the other social systems is widespread these days. Some of the most important theorizations based on this assumption have come from provocative and insightful perspectives of theorists like Andre Lefevere, Gideon Toury, Itamar Evan-Zohar, and Theo Hermans. These theorists are indebted to the concept of “literature as a system” as it is propounded by Russian Formalists like Tynianov, Jakobson, and Czech Structuralists like Mukarovsky and Vodicka, the French Structuralist thinkers, and the Marxist thinkers who considered literature as a section of the “superstructure”. The central idea of this conception is that the study of literary translation should begin with a study of the translated text rather than with the process of translation, its role, function and reception in the culture into which it is being translated as well as the role of culture in influencing the “process of decision- making that is translation.” It is fundamentally descriptive in its orientation [10].

     

    The art of poetry and its translation

    The diagram is in state of Y=X, where X stands for the translation, Y for the quality of the translation. The line a stands for the translation process which shares the right angle into two equal parts (45°) denoting that during his translation process the translator pays equal attention to the quality of his work and the idea of the original, trying not to go beyond the author’s words. The point 0 depicts the original work and the best and most successful translation. The two points coinside, because they are one and the same work in different languages. If the translation is far from 0 for unit 1, then the quality of the translation reduces to unit 1. Correspondingly if the translation goes far for 2 units, the quality reduces to 2, etc. To put poetry translation and its quality in a rough way, we use this vivid way to depict it. But this does not give the idea what a translator should do. In reality, what should be preserved when translating poetry are the emotions, is the invisible message of the poet. When we talk about the translation of poetry we could not but mention some of the numerous problems encountered during this process [11].

    Firstly, we would like to draw the attention to the form of a poem. This is probably the first thing that the reader notices before reading. The translator should try to be as close to the original as he/she can. For example, if haiku has to be translated, the short meaningful and condensed form should be preserved, because an author chooses deliberately the form and the structure of the poem as an inseparable part of the overall message that should be transferred to the readers. Thus for instance sonnet (fourteen lines) cannot turn into a villanelle (five three-line tercets and a final four-line quatrain), or an elegy (a lament for the dead) into an ode (devoted to the praise or celebration). Types of poetry are also important. It is necessary for the translator to understand whether he/she deals with a narrative or a lyric poetry because of the difference between them. Narrative poems stress story and action, and lyric poems stress emotion and song.

    The second thing to discuss is the shape of a poem. A pictogram is visually concrete and has special shape. For example Lewis Carrol’s “The mouse’s tale” taken from “Alice’s Adventures in Wonderland” is transformed into Armenian with a shape of a mouse’s tale. And here the choice of the translator is reasonable. The shape of poetry is also in its stanzas. The translator can invert the stanzaic form of a poem in the process of translation if it is impossible to save the first form. But it is better to translate from the couplet (a pair of  linked verses) into a couplet, from a tercet (three successive lines bound by rhyme) into a tercet, from quatrain (a stanza of four lines) into a quatrain, from a quintain (a five line stanza) into a quintain, and from sestets (a six-line stanza) into a sestets, etc. (septet, octet, Spenserian, seven-, eight- and nine-line stanzas respectively) [12-13].

    The third range of problems that arise while translating poetry are the nuances of word’s meaning. The translator can be confused in two ways. On the one hand he/she can misunderstand the meaning of the word the author has used. On the other hand, he/she can fail the proper equivalent from the target language to use. 

    The words must be under close examination of a translator. It is important to find out whether the word is used in its denotative, dictionary meaning or its connotative meaning, “which is associated with the meanings that have built up around the word, or what the word connotes”. Through the effects of the words the authors use in their poems they make an imagery. Poems include such details which trigger our memories, stimulate our feelings, and command our response. The ideas in poetry are important, but the real value of a poem reveals in the words that imply their magic by allowing us to approach a poem that is similar to Francis’s “Catch” implies: expect to be surprised; stay on our toes; and concentrate on the delivery. This all is done by the words. Sometimes their meaning goes even further and reaches the creation of some stylistic effects. Among them the most typical for poetry is metaphor. “It is metaphor, saying one thing and meaning another, saying one thing in terms of another, the pleasure of ulteriority. Poetry is simply made of metaphors (Robert Frost, ‘The Constant Symbol’). Other stylistic figures include hyperbole or exaggeration, synecdoche or using part to signify the whole, metonomy or substituting an attribute of a thing for the thing itself, personification, endowing inanimate objects or abstract concepts with animate characteristics or qualities, etc.

    The problems occuring in the process of translation may be concerned with the different elements of poetry. We can learn to interprete, appreciate and translate poems by understanding their basic elements. They contain a speaker whose voice we hear in it; his diction or selection of words, syntax or order of those words in the poem; its imagery or details of sight, sound, taste, smell, and touch; its figurative language or nonliteral ways of expressing one thing in terms of another, such as symbol and metaphor;  its sound effects, especially rhyme, assonance, and alliteration; its rhythm and meter or the pattern of accents we hear in the poem’s words, phrases, lines, and sentences, and its structure or formal pattern of organization [14].

    Poetry has always been closely related to music. It “is an art of rhythm but is not primarily an effective means of communication like music”. It, as well as being something that we see, is also something that we hear. “There remains even now a vibrant tradition of poetry being delivered orally or “recited”;  and even the silent reading of poetry, if properly performed, should allow the lines to register on the mind’s ear”[15].

    As for the sound structure of poem the first thing to mention is rhyme, which can be defined as the matching of final vowel or consonant sounds in two or more words. Robert Frost, who wrote in traditional rhymed styles, affirmed that writing without rhyme is like “playing tennis with the net down”. It is a little strict, because many rhymed lines look and sound better in an unrhymed shape. In fact, sound is connected with sound cultivation including rhyme, rhythm, which refers to the regular recurrence of the accent or stress in a poem, assonance or the repetition of vowel sounds, onomatopoeia, which implies that the word is made up to describe the sound, alliteration or the repetition of the same sounding letters, etc. As Newmark (1981: 67) states, “In a significant text, semantic truth is cardinal [meaning is not more or less, whilst of the three aesthetic factors, sound (e.g. alliteration or rhyme) is likely to recede in importance – rhyme is perhaps the most likely factor to “give” – rhyming is difficult and artificial enough in one language, reproducing line is sometimes doubly so.”

    On the other hand, the translator should understand where the beauty of a poem really lies. If it lies more on the sounds rather than on the meaning (semantic), the translator cannot ignore the sound factor.

    The cultural differences can also cause problems in translation. I would like again to refer to Osers’s article “Some Aspects of the Translation of Poetry”. Words or expressions that contain culturally-bound word(s) create certain problems. The socio-cultural problems exist in the phrases, clauses, or sentences containing word(s) related to the four major cultural categories, namely: ideas, behavior, product, and ecology (Said, 1994: 39). The “ideas” include belief, values, and institution; “behavior” includes customs or habits, “products” include art, music, and artifacts, and “ecology” includes flora, fauna, plains, winds, and weather [16].

    So, literary translation is a difficult process. It is not only just duplicating of another text but it is hard work connected with transformation in structure of sentences, changes of some words by synonyms to improve sound of text in another language. There are many approaches to the ways and typical problems of literary translation and they are aimed at obtaining a valuable translation of high quality.

     

    REFERENCES

    1. “English Teaching FORUM”, volume 47, number 1, 2009.

    2. John Dryden, 1680, Three Types of Translation, in Translation Studies Reader, ed. by S. Gabrielyan, Yerevan: Sahak Partev, 2007.

    3. Roman Jakobson. “On linguistic aspect of translation” in R. Schulte and J. Biguenet (eds.) 1993.

    4. The Princeton Handbook of Multicultural Poetries, ed. by T.V.F. Brogan, New Jersey, Princeton University Press, 1996.

     5. Andre Lefevere. That Structure in the dialect of men interpreted (ed.), 1984

    6. Gideon Toury.  In Search of a Theory of Translation. Tel Aviv: Porter Institute for Semiotics and Poetics, 1980.

    7. Eugene Nida, 1969, Principles of Correspondence, in Translation Studies Reader, ed. by S. Gabrielyan, Yerevan: Sahak Partev, 2007.

    8. Ezra Pound. Guido’s Relations, 1969 in Translation Studies Reader, ed. by S. Gabrielyan, Yerevan: Sahak Partev, 2007.

    9. Bene¢t’s Reader’s Encyclopedia, Harper Collins Publishers, Third edition.

    10. Gideon Toury, Target-Oriented Approach to “Translation” Phenomena.

    Ann Charters, Samuel Charters. Literature and Its Writers, An introduction to Fiction, Poetry, and Drama, University of Connecticut, Second edition.

    11. Czeslaw Milosz. “The Witness of Poetry”, Harvard University Press, London, 1983.

    12. John Strachan and Richard Terry. Poetry, An introduction, New York University Press, 2000.

    13. Robert DiYanni. Literature: Reading Fiction, Poetry, and Drama, 2002.

    14. Plato. “Poetry and inspiration” (translated by Benjamin Jowett), in Literature: Reading Fiction, Poetry, and Drama, ed. by Robert DiYanni, 2002.

    15. Friedrich Shleiermacher, On the Different Methods of Translating, in Translation Studies Reader, 1813.

    16. Oser. Some Aspects of the Translation of Poetry.

  • BYOD-технологии в переводоведении

    BYOD-технологии в переводоведении

    Любанец Ирина Ивановна — Старший преподаватель факультета славянских и германских языков, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Копытич Ирина Георгиевна — Старший преподаватель факультета славянских и германских языков, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Шило Елена Валерьевна — Старший преподаватель факультета славянских и германских языков, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Современные исследования показывают, что молодое поколение сильно зависит от всякого рода гаджетов. Поэтому, вместо того чтобы бороться с этим явлением, преподаватели должны использовать его в своих интересах в ходе учебных занятий. Сравнительно недавно появился термин BYOD (Bring Your Own Device). Идея BYOD-технологии заключается в том, чтобы позволить обучающимся получить «легальный» доступ к онлайн-ресурсам в ходе образовательного процесса: они больше не будут заниматься неконтролируемым «виртуальным серфингом», а будут пользоваться дополнительным интерактивным материалом. Дальнейшее распространение портативных устройств (планшетов, смартфонов, ноутбуков, электронных книг) будет еще больше влиять на внедрение технологии BYOD в образовательный процесс. Новые технологии изменяют привычный вид учебного занятия: обучающиеся имеют доступ к онлайн-библиотекам, к интерактивным словарям и другим обучающим ресурсам с помощью личных устройств. И из этого вытекает основная проблема использования BYOD-технологии: проблема совместимости. Обучаемые используют ноутбук, смартфоны, планшеты, работающие с такими основными операционными системами, как Аndroid и iOSот Apple. Следовательно, некоторые приложения, находящиеся в распоряжении преподавателя, могут быть несовместимы с данной операционной системой.

    С нашей точки зрения, использование интернет-ресурсов позволит не устанавливать предлагаемые приложения на мобильные устройства, а использовать их в онлайн-режиме.

    Следует отметить, что спрос на изучение английского языка, вероятно, будет способствовать росту рынка программного обеспечения для его изучения и совершенствования. Это программное обеспечение должно сочетать в себе вербальное и визуальное обучение, оптимизировать процессы и мотивировать обучающихся на продуктивное сотрудничество на форумах или блогах. Используя такой интернет-ресурс, как Remind 101, преподаватели имеют возможность не только общаться с обучаемыми, но и, создав группу, выкладывать необходимые обучающие материалы [6]. Приложение Cengageпредлагает печатные и цифровые учебники, инструкторские приложения, электронные справочные базы данных, курсы дистанционного обучения, материалы для подготовки к экзаменам, корпоративные учебные курсы, инструменты оценки карьеры, материалы для конкретных академических дисциплин и индивидуальные решения [2]. Интернет-ресурс Pearson English предлагает ряд онлайн-курсов и приложений, которые помогают расширить аудиторию [5]. Преподаватели могут направить обучаемых на сайт онлайн-словаря Longman's flagship Learner, который теперь доступен как приложение для iPhone/iPad: это самый современный словарь, включающий интегрированный тезаурус. Еще одна новая интернет-технология, привлекающая внимание обучаемых, – это приложение по синхронному переводу, обеспечивающее очень точные результаты. Онлайн-сервисы, осуществляющие перевод в режиме реального времени, существуют у всех крупных компаний, включая Google, Microsoft и Apple. Но первой компанией, разработавшей программное обеспечение для перевода разговорного языка в реальном времени и облегчения общения между людьми, разделенными языковым барьером, является Waverly Labs. Устройство, состоящее из двух микронаушников, интегрируется со смартфоном, на котором установлено приложение, использующее функции распознавания речи, машинного перевода и синтеза голоса. Как только начинается разговор, начинается и перевод с задержкой всего в пару секунд, это перевод в реальном времени, позволяющий вести разговор на выбранном языке. Следует отметить, что машинный перевод не является совершенным, иногда допускаются ошибки, ведь изначально разработчики программ придерживались традиционного алгоритма перевода. Он основывался на строгом соответствии словарных пар и анализе грамматической структуры конкретных языков. Всем известно, что такой способ требует многочасовые затраты для создания и поддержания в актуальном состоянии словарных баз данных. Подобный подход лежит в основе работы такого известного программного обеспечения для перевода, как Promt. Сбор и индексацию максимального количества текстов на разных языках с последующим выделением соответствующих друг другу слов, словосочетаний и предложений могут осуществить компании, обладающие возможностью обработать большой объем информации. К ним относятся прежде всего Google и Yandex.

    Безусловно, работу с интерактивными переводчиками необходимо проводить систематически, недостаточно давать обучаемым лишь только ссылки на специализированные веб-сайты. Можно дать им задание проанализировать информацию, представленную на этих сайтах, затем продемонстрировать, как пользоваться переводчиками, рассказать, какую дополнительную информацию предлагают пользователям. Обычно эти задания выполняются с интересом. С использованием компьютеров выполнение этих заданий можно организовать в виде групповой работы, разбив обучаемых на микрогруппы, каждая из которых будет ответственна за определенный переводчик. Обучаемые должны не только назвать наиболее известные онлайн-сервисы по переводу, но и поделиться опытом использования интерактивных переводчиков.

    Наиболее известным инструментом является автоматический интерактивный перевод, базирующийся на двух принципиально разных подходах к построению алгоритмов машинного перевода:

    а) традиционный, основанный на правилах (Promt, SYSTRAN);

    б) статистический, основанный на статистике (Yandex-переводчик, Google-переводчик, ABBYY).

    Для сравнения выполним простой и весьма эффективный тест: используем самые известные онлайн-сервисы Google, Yandex и Promt, для того чтобы определить их сильные и слабые места при переводе разных типов текстов (от поэзии до технической документации). Этот тест позволит нам увидеть существующие различия в контексте «повседневного» использования.

    Начнем мы тестирование онлайн-сервисов для переводов с поэзии, а именно с поэтических строк Эмили Дикинсон «To make a prairie»:

     

    To make a prairie it takes

    a clover and one bee,

    One clover, and a bee.

    And revery.

    The revery alone will do,

    If bees are few.

     

     

    Из чего можно сделать прерию?

    Из пчелы и цветка клевера –

    Одной пчелы – одного цветка –

    Да мечты – задача легка.

    А если пчелы не отыщешь ты –

    Довольно одной мечты [1].

    Google:

    Чтобы сделать прерию,

    требуется клевер и одна пчела,

    Один клевер и пчела.

    И revery

    Только само помилование,

    Если пчел мало.

    Yandex:

    Для прерии

    требуется клевер и одна пчела,

    Один клевер и пчела.

    И ревери

    Только задумчивости сделает,

    Если пчел мало.

    Promt:

    Чтобы сделать прерию,

    это берет клевер и одну пчелу,

    Один клевер и пчела.

    И revery

    revery один сделает,

    Если пчелы – немногие.

     

    Как мы видим, текст стихотворения достаточно короткий и несложный. Однако программы-переводчики не справились с именем существительным revery («мечтание, задумчивость»). Возможно, это связано с тем, что данное слово имеет два варианта написания: revery и reverie – и в лексический запас данных переводчиков включен именно второй вариант.

    Существует мнение, что перевод поэтического произведения – самый сложный вид перевода, что может в какой-то степени объяснить ошибки и неточности, которые были допущены программами-переводчиками.

    Далее нашему анализу подверглись переводы технической документации: руководство по использованию PlayStation 4.

    Original: Select (Settings) [System Software Update] to make sure your system has the latest version of the system software. If there is an update file for a later version, it automatically downloads. You can continue to use your system while downloading. When downloading is complete, a notification message appears in the upper left corner of the screen. Select the message under (Notifications) while viewing the function area, and then follow the on-screen instructions to perform the installation.

    Google: Выберите (Настройки) [SystemSoftwareUpdate], чтобы убедиться, что ваша система имеет самую последнюю версию системного программного обеспечения. Если есть файл обновления для более поздней версии, он автоматически загружается. Вы можете продолжать использовать свою систему во время загрузки. Когда загрузка завершена, в верхнем левом углу экрана появляется уведомление. Выберите сообщение в разделе (Уведомления) во время просмотра области функций, а затем следуйте инструкциям на экране, чтобы выполнить установку.

    Yandex: Выберите (Настройки) [обновление системного программного обеспечения], чтобы убедиться, что в системе установлена последняя версия системного программного обеспечения. Если есть файл обновления для более поздней версии, он автоматически загружается. Вы можете продолжать использовать вашу систему во время загрузки. После завершения загрузки в левом верхнем углу экрана появится сообщение с уведомлением. Выберите сообщение в меню (уведомления) при просмотре функции, а затем следуйте инструкциям на экране для выполнения установки.

    Promt: Выберите (Settings) [SystemSoftwareUpdate], чтобы удостовериться, что у Вашей системы есть последняя версия системного программного обеспечения. Если есть файл обновления для более поздней версии, он автоматически загружает. Вы можете продолжать использовать свою систему при загрузке. Когда загрузка завершена, уведомление появляется в левом верхнем углу экрана. Выберите сообщение в соответствии с (Уведомлениями) при просмотре функциональной области, и затем следуйте экранным инструкциям, чтобы выполнить установку.

    Как мы видим, в данном случае при переводе выдержки из руководства PlayStation4, в которой практически отсутствуют технические термины, все программы справились достаточно хорошо. Наиболее качественным, практически не требующим доработки, является перевод Google.

    Одним из самых распространенных источников информации является пресса. Одна из газетных статей была переведена при помощи интернет-ресурсов с дальнейшим анализом качества перевода.

    Original: The fabled sophistication of Babylonian architecture and engineering is borne out by excavation. The Hanging Gardens of Babylon, believed by some archaeologists to have been a planted step pyramid with a complex artificial watering system, were written by Greek historians as one of the seven wonders of the ancient world [4].

    Google: Сказочная изысканность вавилонской архитектуры и техники подтверждается раскопками. Висячие сады Вавилона, по мнению некоторых археологов, были высаженной ступенчатой пирамидой со сложной системой искусственного полива, были написаны греческими историками как одно из семи чудес древнего мира.

    Yandex: Легендарная утонченность Вавилонской архитектуры и техники подтверждается раскопками. Висячие сады Вавилона, считавшиеся некоторыми археологами высаженной ступенчатой пирамидой со сложной системой искусственного полива, были написаны греческими историками как одно из семи чудес древнего мира.

    Promt: Легендарная изощренность вавилонской архитектуры и разработки подтверждена раскопками. Висячие сады Вавилона, который, как полагают некоторые археологи, был установленной пирамидой шага со сложной искусственной системой полива, были написаны о греческими историками как одно из семи чудес древнего мира.

    Выдержка из статьи о толковании вавилонской таблички, которая представляет собой публицистический текст, представила определенную сложность для автоматических переводчиков. Слово fabled, например, было переведено Googleкак «сказочная», также было нарушено и согласование слов, чего не допустил бы человек. Все три переводчика одинаково неправильно перевели слово sophistication.

    Профессиональный переводчик не перевел бы фразу were written by Greek historians as one of the seven wonders of the ancient world в данном контексте как «были написаны греческими историками как одно из семи чудес древнего мира».Логичнее было бы перевести «были названы» или «были описаны».

    Легендарная изысканность и сложность вавилонской архитектуры подтверждается результатами раскопок. По мнению некоторых археологов, Висячие сады Вавилона, которые были описаны греческими историками как одно из семи чудес света, являются ступенчатой пирамидой со сложной системой искусственного полива, на которой высажены растения.

    В своей работе переводчикам придется постоянно сталкиваться с текстами от первого лица. Рассмотрим ниже, с какими «ловушками» они могут встретиться.

    Original: I admire and respect Stephen Hawking, and have offered to meet him to discuss these issues further, because I believe – whatever our disagreements – that we both believe in the NHS, and share a passion that it should be the safest and best healthcare system in the world [3].

    Google: Я восхищаюсь и уважаю Стивена Хокинга и предлагаю встретиться с ним, чтобы обсудить эти вопросы дальше, потому что я верю – каковы бы ни были наши разногласия, – мы оба верим в NHS и разделяем страсть, что это должна быть самая безопасная и лучшая система здравоохранения в мир.

    Yandex: Я восхищаюсь и уважаю Стивена Хокинга, и предложил встретиться с ним, чтобы обсудить эти вопросы дальше, потому что я считаю–независимо от наших разногласий–что мы оба верим в NHS, и разделяем страсть, что это должна быть самая безопасная и лучшая система здравоохранения в мире.

    Promt: Я восхищаюсь и уважаю Стивена Хокинга и предложил встречать его, чтобы обсудить эти вопросы далее, потому что я полагаю – безотносительно наших разногласий – что мы верим в Государственную службу здравоохранения и разделяем страсть, что это должна быть самая безопасная и лучшая система здравоохранения в мире.

    При переводе данного отрывка все четыре программы-переводчика попались в лингвистическую ловушку, переведя to discuss these issues further как «для дальнейшего обсуждения этих вопросов» вместо более правильного «для более подробного обсуждения этих вопросов». Фразу I admire and respect Stephen Hawking все переводчики перевели правильно с точки зрения лексики, однако неверно с точки зрения построения предложения. Любой человек, говорящий на русском языке, написал бы: «Я восхищаюсь Стивеном Хокингом и уважаю его». Googleи Yandexне перевели аббревиатуру NHS,которая также может быть не совсем понятна читающему. Наилучшим образом с данной задачей справился Prompt.

    Очень часто в работе переводчиков нуждаются организаторы разного рода спортивных мероприятий. Стоит ли переводчикам пользоваться в таких случаях электронными программами для переводов?

    Original: For it was Scarratt who slipped off the tackle for New Zealand's opening try after the Black Ferns' fly-half Victoria Subritzky-Nafatali's clever cross field kick failed to reach its intended target – Portia Woodman – but was gathered by the full-back Selica Winiata on the bounce. Winiata is slippery, too much so for Scarratt, who injured her ankle in the process.

    Google: Ибо это был Скарратт, который ускользнул от снастей для открытия Новой Зеландии после того, как умный кросс-финал «Черных папоротников» Виктория Субритцки-Нафатали не смог достичь намеченной цели – Порции Вудман, но был собран полной спиной Селикой Виниата на отскок. Виниата скользкая, слишком сильно для Скарратта, который ранил ее лодыжку в этом процессе.

    Yandex: Потому что это был Скарратт, который соскользнул с снасти для открытия Новой Зеландии после того, как муха черных папоротников – половина Виктории Субрицки – умный удар нафатали по кроссфилду не смог достичь своей предполагаемой цели-порции Вудман – но был собран полной спиной Селика Виньята на отскоке. Уиниата скользкая, слишком много для Скарратта, который повредил лодыжку в процессе.

    Promt: Поскольку это был Scarratt, соскользнувший с атаки для вводной попытки Новой Зеландии после того, как умный удар поля перекреста блуждающего полузащитника Виктории Сабрицки-Нэфатали Black Ferns не достиг его намеченной мишени – Поршии Вудмен – но был собран защитником Селикой Виниэтой на сильном ударе. Виниэта является скользким, слишком много так для Scarratt, повредившего ее лодыжку в процессе.

    Этот газетный спортивный отчет о финале Кубка мира по регби между Англией и Новой Зеландией, безусловно, поставил все три переводчика в тупик. Из данного автоматического перевода сложно понять, о чем идет речь. Этот перевод представляет собой цепочку ошибок и неточностей. Спортивная терминология, названия команд, фамилии и имена игроков стали непреодолимой преградой на пути к правильному переводу. Так, например, слово full-back – «защитник» – было переведено как «полная спина» (Yandex, Google), и только Promtправильно понял это слово. Еще один термин – fly-half – «полузащитник» – превратился в «муху» по версии Yandex, «блуждающего полузащитника»по версии Promt. Googleвообще не стал переводить этот термин, опустив его. Ошибки перевода данного текста можно еще долго перечислять и анализировать, поскольку программы-переводчики совершенно не справились с поставленной задачей.

    Профессиональный перевод: Поскольку это была Эмили Скаррэтт, которая поскользнулась из-за попытки полузащитника из Новой Зеландии совершить трехочковый бросок, после того как мяч, пролетевший через все поле после удара полузащитника«Черных папоротников» Виктории Субрицки-Нафатали, не смог достичь намеченной цели – Поршии Вудмен – а был пойман на отскоке Селикой Виньята. Виньята слишком юркая, особенно дляСкаррэтт, которая повредила лодыжку.

    Проанализировав переводы текстовых сообщений, различных по стилю и назначению, которые были выполнены с использованием известных онлайн-сервисов Google, Yandex и Promt,можно отметить следующее: многочисленные переводческие онлайн-сервисы и программы могут служить лишь хорошим подспорьем при обучении переводу, так, программное обеспечение удобно в использовании при переводе небольших текстов. При использовании программного обеспечения для перевода следует учитывать некоторые моменты. Установив его на компьютере, обучаемый получает собственный инструмент для перевода. Однако несмотря на всю сложность, программное обеспечение для перевода остается несовершенным. Оно не может выполнить работу переводчика. При автоматическом переводе передается общий смысл текста, улавливается его направленность, но никогда не получается четкий перевод, не учитываются все тонкости текста. Только опытный переводчик, прекрасно владеющий языком и приемами перевода, может прочувствовать все содержащиеся в тексте нюансы.

    Кроме того, если стоит выбор между профессиональным переводчиком и программным обеспечением, необходимо принять во внимание следующие факторы:

    -   предназначение текста для перевода (личное или общественное использование);

    -   раскрытие смысла текста (частичное или полное);

    -   точность предоставления информации.

    Программное обеспечение для онлайн-перевода следует использовать только в том случае, если не требуется дословный перевод, поскольку достаточно общего смысла текста.

    Библиографический список

    1.        DickinsonE. Стихи и переводы.URL: http://www.uspoetry.ru/poets/7/poems.

    2.        Gengage. URL: https://www.cengage.com.

    3.        Hunt J. I Share Stephen Hawking’s Passion for the NHS. But He Is Wrong on Our Policy // The Guardian. 27 Aug 2017. URL: https://www.theguardian.com/commentisfree/2017/ aug/27/stephen-hawking-nhs-wrong-policy-jeremy-hunt.

    4.        Kennedy M. Mathematical secrets of ancient tablet unlocked after nearly a century of study // The Guardian. 24 Aug 2017. URL: https://www.theguardian.com/science/2017/aug/24/ mathematical-secrets-of-ancient-tablet-unlocked-after-nearly-a-century-of-study.

    5.        Pearson Online English. URL: https://pearsononline.english.com.

    6.        School communication shouldn’t be so hard. URL: https://www.remind.com.

  • Cопоставительный анализ перевода поэтического текста (на материале стихотворения Роберта Фроста)

    Cопоставительный анализ перевода поэтического текста (на материале стихотворения Роберта Фроста)

    Сафонова Ольга Алексеевна – преподаватель Саратовского социально-экономического института, Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова, г. Саратов, Россия

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Многие ученые обращают внимание на то, что в основе любого описания действительности, в том числе и художественного текста, лежит мироощущение его автора. В свою очередь этому мироощущению соответствует набор психологических особенностей, отраженных в тексте в виде определенных семантических компонентов, формирующих эмоционально-смысловую доминанту художественного текста. Таким образом, анализируя текст, можно получить представление об особенностях его автора [1, c.123]. В конечном счете, все в тексте произведения отражает картину мира, представленную в творческом сознании автора [5, с.87].

    Художественная картина мира создается не только путем использования категориального аппарата и языковых средств, но и в результате употребления художественных, изобразительно-выразительных языковых средств, признаваемых таковыми на фоне нейтральных, свободных от художественности языковых единиц [5, с.95]. Результатом языкового выражения художественной картины мира является образ автора в произведении. Согласно утверждению В.В. Виноградова, «образ автора – это образ, складывающийся или созданный из основных черт творчества поэта. Он воплощает в себе иногда также и элементы художественно преобразованной его биографии». В более поздних трудах ученый характеризует образ автора как «индивидуальную словесно-речевую структуру, пронизывающую строй художественного произведения, и определяющую взаимосвязь, и взаимодействие всех его элементов» [3, c.113].

    В.Б. Катаев в статье «К постановке проблемы образа автора» сделал важное замечание: «Видеть возможность только лингвистического описания образа автора было бы неверно. Человеческая сущность автора сказывается в элементах, которые, будучи выражены через язык, языковыми не являются» [4, c.120].

    Это замечание оказалось достаточно важным. Конечно образ автора следует искать «в принципах и законах словесно-художественного построения» (по В.В. Виноградову), но образ автора, как и глубинный смысл произведения, больше воспринимается, угадывается, воспроизводится, чем читается в материально представленных словесных знаках (ср. разное прочтение художественного произведения разными людьми, в разные эпохи).

    Сложность художественного, а особенно поэтического, перевода заключается в том, что традиционно перевод художественного текста считается несамостоятельной речевой деятельностью, однако его мотивированность оригиналом представляется лишь частичной, так как переводной текст может содержать эмоционально-смысловую доминанту, отличную от оригинальной и соответствующую скорее личностным особенностям переводчика, нежели автора. К тому же представляется необходимым привести точку зрения, представленную в статье О. Улична, который пишет: «адекватный перевод создается в результате действия не только объективных факторов (развитого поэтического языка и художественного метода), но и субъективных, индивидуальных факторов – отношения переводчика к автору и его творчеству, психологического типа переводчика, его одаренности и опыта» [7, c.299]. Кроме таланта и опыта, переводчику необходима способность «проникать» в произведение, в образ его автора.

    Для практического подтверждения данного тезиса предлагается рассмотреть одно стихотворение американца Роберта Фроста, чьими переводами на русский язык занимались самые блестящие переводчики. Для того чтобы оценить место конкретного стихотворения во всем творчестве автора, необходимо прежде всего изучить все творчество поэта, чтобы выявить типичные черты, однако необходимо понимать, что типичные черты творчества не должны довлеть над переводом одного конкретного стихотворения. Поскольку рамки доклада не позволяют нам углубиться в детальное рассмотрение этого вопроса, я только приведу основные черты. Творчеству Роберта Фроста посвящено большое количество исследований, и часто его творчество называют эмоционально-экспрессивным, однако данное стихотворение представляется более как философски-элегическая зарисовка.

    An Old Man's Winter Night

    All out of doors looked darkly in at him

    Through the thin frost, almost in separate stars,

    That gathers on the pane in empty rooms.

    What kept his eyes from giving back the gaze

    Was the lamp tilted near them in his hand.

    What kept him from remembering what it was

    That brought him to that creaking room was age.

    He stood with barrels round him -- at a loss.

    And having scared the cellar under him

    In clomping there, he scared it once again

    In clomping off; -- and scared the outer night,

    Which has its sounds, familiar, like the roar

    Of trees and crack of branches, common things,

    But nothing so like beating on a box.

    A light he was to no one but himself

    Where now he sat, concerned with he knew what,

    A quiet light, and then not even that.

    He consigned to the moon, such as she was,

    So late-arising, to the broken moon

    As better than the sun in any case

    For such a charge, his snow upon the roof,

    His icicles along the wall to keep;

    And slept. The log that shifted with a jolt

    Once in the stove, disturbed him and he shifted,

    And eased his heavy breathing, but still slept.

    One aged man -- one man -- can't keep a house,

    A farm, a countryside, or if he can,

    It's thus he does it of a winter night.

    Стихотворение представляет собой зарисовку, попытку вспомнить, почему человек один в ночи. Стихотворение очень кинематографично – звуки здесь играют такую же важную роль, как и образы. Таким образом доминантой этого стихотворения является тесное переплетение звуковых и зрительных образов, ведущих к мысли о единстве природы и человека. Слово frost, появляющееся в начале, определяет звуковое наполнение стихотворения, одновременно являясь символом смерти. Образ автора в данном стихотворении – образ лирический. Хотя самого лирического героя мы не наблюдаем, повествование ведется отвлеченно, все же совокупность стилистических средств является выражением авторской воли, направленной на создание картины, примиряющей смерть и жизнь в плавном переходе от одного состояния к другому. Образ автора – примиряющий, успокаивающий, усыпляющий, умеющий любоваться и бесконечной красотой луны, и конечностью человеческой жизни, вся инструментовка стихотворения направлена на то, чтобы показать, что человек един с природой, является частью окружающего мира.

    Так мы видим, что образ автора состоит из всего комплекса художественных средств, направленных на выражение единого мироощущения автора как творца реальности поэтического текста.

    Перейдем теперь к переводу этого стихотворения, выполненному Григорием Михайловичем Кружковым, и рассмотрим, как удалось переводчику передать образ автора в своем переводе.

    Старик зимней ночью

    Тьма на него таращилась угрюмо

    Сквозь звезды изморози на стекле –

    Примета нежилых, холодных комнат.

    Кто там стоял снаружи – разглядеть

    Мешала лампа возле глаз. Припомнить,

    Что привело его сюда, в потемки

    Скрипучей комнаты, - мешала старость.

    Он долго думал, стоя среди бочек.

    Потом, нарочно тяжело ступая,

    Чтоб напугать подвал на всякий случай,

    Он вышел на крыльцо – и напугал

    Глухую полночь: ей привычны были

    И сучьев треск, и громкий скрип деревьев,

    Но не полена стук по гулким доскам.

    ...Он светом был для одного себя,

    Когда сидел, перебирая в мыслях

    Бог знает что, – и меркнул тихий свет.

    Он поручил луне – усталой, дряхлой,

    А все же подходящей, как никто,

    Для этого задания – стеречь

    Сосульки вдоль стены, сугроб на крыше;

    И задремал. Полено, ворохнувшись

    В печи, его встревожило: он вздрогнул

    И тяжело вздохнул, но не проснулся.

    Старик не может отвечать один

    За все: и дом, и ферму, и округу.

    Но если больше некому, – вот так

    Он стережет их долгой зимней ночью.

    Кружков отлично разбирается в американской литературе, и, прежде чем приступить к переводу стихотворения «An Old Man’s Winter Night», он изучил, каким образом оно вписывается в историю, каким образом в стихотворении отражается биография, а вместе с ней и образ автора, что видно из некоторых его публикаций, посвященных творчеству Фроста в целом и данному стихотворению в частности. Убедившись, что переводчик действительно занимался вопросом изучения образа автора, а также места стихотворения во всем творчестве поэта, перейдем к более детальному рассмотрению перевода. Посмотрим, удалось ли Кружкову передать все необходимые стилистические доминанты стихотворения.

    Рассмотрим для начала самую примечательную черту стихотворения –   эвфоническую систему. Как уже говорилось, в стихотворении Фроста картинку зимней ночи рисуют звуки [r] [s] [f]. Рассмотрим, например, великолепное описание природы через звуки: Which has its sounds, familiar, like the roar Of trees and crack of branches, common things, But nothing so like beating on a box. Насыщенная ономатопеей и эвфонией, эта часть стихотворения, безусловно, очень сложна для перевода. Кружков справился не со всеми трудностями этой задачи: ей привычны были И сучьев треск, и громкий скрип деревьев, Но не полена стук по гулким доскам. Все же, на наш взгляд, емкое beating on a box вмещает в себя больше, чем получившийся в итоге полена стук по гулким доскам.

    Что касается графической системы стихотворения, то Кружков прекрасно сохранил все необходимые переносы. Однако необходимо обратить внимание на знаки препинания, которые Кружков добавил, внося тем самым некоторые добавления в стихотворение. Так, например, он довольно часто заменяет оригинальные запятые на тире. Еще один пример добавлений Кружкова – разделение стихотворения на две части с помощью такого графического средства, как многоточие в начале строки: ... Он светом был для одного себя. Такое пунктуационное решение не имеет под собой опоры на оригинал, но может быть объяснено желанием переводчика подчеркнуть переход от описания природы к описанию человека. Однако в оригинале стихотворение льется плавно, не подразумевая никаких противопоставлений, никаких резких переходов. Фрост рисует картину общую, делая акцент на яркие образы, которые связаны между собой единой темой, заявленной и в заглавии стихотворения. Так что оправданность такого графического решения может ставиться под сомнение.

    Что касается некоторых лексических повторов и параллельных конструкций в стихотворении, то необходимо признать, что переводчик некоторые из них опустил. Например: The log that shifted with a jolt Once in the stove, disturbed him and he shifted. Кружков разбил этот цельный образ, создающийся с помощью повтора глагола, использовав два глагола, что несколько видоизменило замысел автора: Полено, ворохнувшись В печи, его встревожило: он вздрогнул.

    Еще один интересный повтор: He consigned to the moon, such as she was, So late-arising, to the broken moon As better than the sun in any case. Слово moon, повторенное два раза, подчеркивает важность этого образа для стихотворения. Еще больше важность этого образа подчеркивается противопоставлением moon–sun. У Кружкова же мы видим явное ослабление образа: Он поручил луне усталой, дряхлой, А все же подходящей, как никто, Для этого задания.

    Подводя итог, можно сказать, что Григорий Михайлович Кружков, безусловно, отлично знаком с творчеством Роберта Фроста и постарался как можно полнее донести его до русских читателей. Однако некоторые тонкости стихотворения, создающие образ автора, не поддались его переводу, например, звуковая наполненность стихотворения и его насыщенная образность. Образ автора в стихотворении определяется конечно на всех уровнях: фонетическом, лексическом, семантическом.

     

    СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    1. Белянин, В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. –М.: Изд-во Московского ун-та, 1988.

    2. Виноградов, В.В.Избранные труды. О языке художественной прозы. – М.: Наука, 1980.

    3. Виноградов, В.В. О теории художественной речи: учеб. пособие для студ. филол. спец. ун-тов / В. В. Виноградов.– М.: Высш. шк., 1971.

    4. Катаев, В.Б. К постановке проблемы образа автора.– М.: Наука, 1966.

    5. Поповская, Л. В. Лингвистический анализ художественного текста в вузе: учеб. пособие/Л. В. Поповская. – 2-е изд.–Ростов н/Д : Феникс, 2006.

    6. Чернухина, И.Я. Общие особенности поэтического текста / И.Я.Чернухина. – Воронеж: Изд-во Воронежск.ун-та, 1987.

    7. Улична, О. О переводчике, поэте и…критике. В кн.: Мастерство перевода. Вып.10. – М., 1975.

     

  • Some Translation Methods, Strategies and Tactics for the Translation of Russian Occasional Derivatives into Languages with Different Language Structures

    Some Translation Methods, Strategies and Tactics for the Translation of Russian Occasional Derivatives into Languages with Different Language Structures

    Чусуван Критсада — Аспирант, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова, Нижний Новгород, Россия

    An occasional derivative is author’s neologism created by a writer according to existing word-formation models and it is used exclusively in the special context as the lexical means of author’s expression or language game. The occasional derivatives usually do not get wide distribution and do not make a part of word-stock of a language [4]. Moreover, it should be taken into account that an occasional derivative as a kind of neologism which is formed by means of unusual methods of word-formation violates the language norms.

    In modern Russian linguistics, the different methods for the formation of occasional derivatives have been established (see works of A. F. Zhuravleva, V. P. Izotova, R. Yu. Namitokova, T. V. Popova, I. S. Ulukhanov, N. A. Yanko-Trinitskaya, etc.). However, an attempt to analyze the usual and occasional methods of word formation in a comprehensive manner and to determine their role in the language has been made by I. S. Ulukhanov in his numerous works such as “Units of the word-formation system of the Russian language and their lexical implementation”, “Motivation in the word-formation system of the Russian language”. I. S. Ulukhanov classified occasional word-formation methods in relation to their usual correlates [6; 7]. Occasional derivatives can be formed by pure and mixed occasional or usual methods of word-formation. The pure occasional methods of word-formation are: 1) deprefixation (смысленно — from бессмысленно); 2) desuffixation (мизин — from мизинчик); 3) depostfixation (вламывать — from вламываться); 4) desubstantivation (насекомая жизненность — from насекомое); 5) decomposition (фин — from фининспектор) and so on. The mixed occasional methods, in the opinion of I. S. Ulukhanov, are combinations of usual methods, which are atypical for system of Russian language, such as: 1) syntactic compounding + substantivation (впередведущий); 2) syntactic compounding + suffixation (какнибудцы, немогузнайка); 3) prefixation + suffixation + composition (раззолотонебеть, околодомкиношные) and so on; or combinations of occasional methods such as 1) compostiton + syntactic compounding (таксебелиберальная, чертзнаетчемологом); 2) syntactic compounding + composition + apocope (самсебяиздат, нигдеиздат); 3) prefixation + composition + postfixation: (надомостроиться) and so on. However, it should be noted that some usual methods of word formation, such as prefixation, suffixation, etc., can allow us to form occasional derivatives.

    Occasional derivatives do not and cannot have correspondences in the target language, due to the fact that occasional derivatives have such functions as belonging to special kind of speech, individual affiliation, and functional one-time use and, non-normativeness. In principle, the translator needs to replace them with derivatives or words that already exist in the target language, or invent his own corresponding occasional derivatives or words in the target language. In further case, the problem is not limited only to the nonequivalence of occasional derivatives. An important factor to be taken into account in their perception is the context. Sometimes only after reading the whole text, the translator can correctly understand the meaning of a term [3].

    However, in this article the use of methods and tactics for translating Russian occasional derivatives at the lexical level and the context level is considered and the examples of translation into languages with different language structures, namely English and Thai, are demonstrated. The following process is assumed to translate Russian occasional derivatives at the lexical level:

    1)  Determination of an occasional derivative structure.

    An occasional derivative can be formed by means of different methods of word-formation; therefore, an indication of each method before the formation of the derivative allows us to clearly see each separated basis, for example, нигдеиздат à нигде + издат + ь (method: syntactic compounding + composition + apocope); двухсполовиногодовальный à двух + с + половиной + годовальный (method: syntactic compounding + composition + suffixation); покойночиться à спокойной + ночи + -ить + ся (method: syntactic compounding + suffixation + postfixation);

    2)  Translation of each separated basis if possible.

    Each separated word has its own meanings (lexico-semantic and grammatical) and some of them can be separately translated, for example: нигде + издать (издат + ь) can be translated into English and Thai — nowhere + issue and ไม่มีที่ไหน [mâj miː tʰîː nǎj] + ออกให้ [ʔɔ̀ːk hâj], respectively; двух + с + половиной + годовальный can be translated into English and Thai — two + with + half + annual and สอง [sɔ̌ːŋ] + กับอีก [kàp ʔìːk] + ครึ่ง [kʰrɯ̂ŋ] + ปี [piː], respectively; and покойной + ночи + -ить + ся can be translated into English and Thai — calm + night + -it (transliteration: ending for a verb in Russian) + xia (transliteration: postfix for reflexive verb in Russian) and เงียบสงบ [ŋîːap sà ŋòp] + กลางคืน [klaːŋ kʰɯːn] + -ชิท [tɕʰít](transliteration: ending for a verb in Russian)+เซีย[siːa] (transliteration: postfix for reflexive verb in Russian), respectively;

    3)  Combination of translated separated parts and application of suitable translation method

    For example, nowhere + issue = nowhere-issue (or nowhere-issued) and ไม่มีที่ไหน [mâj miː tʰîː nǎj ʔɔ̀ːk hâj] + ออก ให้ [mâj miː tʰîː nǎj ʔɔ̀ːk hâj] = ไม่มีที่ไหนออกให้ [mâj miː tʰîː nǎj ʔɔ̀ːk hâj], the combinations of translated separated words in English and Thai may correspond to the occasional derivative “нигдеиздат” in Russian. However, it should be noted that the translated derivatives in both languages are also occasional. In English between two words making a translated derivative a hyphen is used, whereas in Thai, which is an isolating language, the method of combination of two words without adding any consonant or any changes finds its implementation. This translation method is called the loan translation (semantic borrowing).

    In many cases, the combination of translated separated parts is not enough for a successful translation in the target languages. A clear example can be seen when translating an occasional derivative «покойночиться»: the separated parts — rest + night + -it + xia and เงียบสงบ [ŋîːap sà ŋòp] + กลางคืน [klaːŋ kʰɯːn] + -ชิท [tɕʰít] +เซีย[siːa]do not allow us to successfully translate the given occasional derivative into English and Thai, therefore, a search for equivalent options is proposed. For a successful translation, however, it is necessary to consider the context consisting of the sentence and the use of this occasional derivative in the sentence, for example: Нет таких слов, которые ребенок не превратил бы в глаголы: ― Идем покойночиться с папой и мамой <…>Покойночиться, therefore, can be translated into English and Thai as ‘take a good rest at night’ and ไปนอนหลับฝันดียามคำคืน [paj nɔːn làp fǎn diː jaːm kʰam kʰɯːn], respectively.

    Returning to the consideration of occasional word-formation methods, the determination of occasional derivative structure cannot be made when analyzing some occasional derivatives formed by pure methods such as deprefixation (вык from привык or отвык), etc. In this case, it is necessary to consider the context in order to identify original words before they have been transformed into occasional derivatives, for example:

    In Russian: А ты, оказывается, невежа! — Нет, я вежа; Ну и несуразная! — Очень даже суразная! [8, c. 269].

    Obviously, the context allows us to know that prefix не- was used in the original words before the process of new word-formation has taken place. In author’s opinion, despite the intention to reproduce the same deprefixation method of formation of occasional derivatives in English and Thai it hardly seems possible.

    In English: And it seems you are a goop! — No, I’m not a goop; Well and absurd! — Not very absurd!

    In Thai: และเธอ เหมือนจะโง่นะ [lɛ́ʔ tʰɤː mɯ̌ːan tɕàʔ ŋôː náʔ] — ไม่ ฉันไม่โง่ [mâj tɕʰǎn mâj ŋôː]; เออๆ และงั้นก็ขี้ขลาด [ʔɤː ʔɤː lɛ́ʔ ŋán kɔ̂ː kʰîːk lâːt] — ไม่ได้ขี้ขลาดเลยนะ [mâj dâj kʰîːk lâːt lɤːj náʔ].

    As for the depostfixation method of formation of occasional derivatives, it is particularly characteristic to the Russian language. Unlike Russian, in English and Thai there is no such a way of forming occasional derivatives; therefore, the reproduction of the original derivatives in these languages is impossible, for example:

    In Russian: Такой сон только Оле-Лукойе может приснить (from присниться); Никто меня так не улыбает (from улыбается), как артист Леонов (из письма в журнал «Юность»); Зачем ты меня расхохотала (from расхохоталась)?; Я хочу тебя поздоровать (from поздороваться) с Максимом! [6, c. 360].

    In English: Only Ole-Lukoye can dreamsuch a dream; Nobody makes me smile so much as the artist Leonov; Why did you make me burst out laughing ?; I want you to say helloto Maxim!

    In Thai: มีแค่โอเลีย ลูโกเย่เท่านั้นแหล่ะที่จะฝันแบบนั้นได้ [miː kʰɛ̂ː ʔoː liːa luː koː jêʔ tʰâw nán lɛ̀ʔ tʰîː tɕàʔ fǎn bɛ̀ːp nán dâj]; ไม่เคยมีใครทำให้ฉันยิ้มแบบนั้นมาก่อนเหมือนอย่างเลโอนอฟเลย[mâj kʰɤːj miː kʰraj tʰam hâj tɕʰǎn jím bɛ̀ːp nán maː kɔ̀ːn mɯ̌ːan ʔà jâːŋ leː ʔoːn ʔòf lɤːj]; ทำไมเธอถึงทำให้ฉันระเบิดเสียงหัวเราะแบบนั้นได้ [tʰam maj tʰɤː tʰɯ̌ŋ tʰam hâj tɕʰǎn ráʔ bɤ̀ːt sǐːaŋ hǔːa rɔ́ʔ bɛ̀ːp nán dâj]; ฉันอยากให้เธอทักทายกับมักซิม[tɕʰǎn ʔà jâːk hâj tʰɤː tʰák tʰaːj kàp mák sim]

    Most often, the postfix is used in synthetic languages which use agglutination to express syntactic relationships within a sentence [2], but only in some cases postfixes are used in Russian. In English, as in an analytical language, the use of such type of postfix as in Russian does not appear, and in Thai, as in an isolating language and postfixes that perform a function as in Russian are not used.

    Further it should be noted that more appropriate translation strategies and tactics should be applied to the translation of occasional derivatives in the literary works and when the translation is carried out at the level of sentence or context. In this case, a frequently used strategy is a communicatively equivalent translation strategy — a program for translation activities that provides for the implementation of the communicative intention of the author of the original text in the form of creating text in the target language, potentially capable of providing a communicative effect on the recipient of the translated text in accordance with the expectations of the author of the original text and, accordingly, interaction multilingual communicants in conditions of joint substantive activity [5, c. 152]. In accordance with the previous description, in the translation of Russian occasional derivatives into languages with different language structures the translator must reproduce, if possible, the new most complete and accurate information (in this context, the meaning of occasional derivatives) in the target language. The translator can quite clearly realize that readers of target language differ from those of source language due to their belonging to a different national culture, and their perception is different from the perception of readers of source language. As a result, the special translation tactics are applied by the translator to provide the most successful translation [5, c. 154].

    To my mind, among the translation tactics used to get a communicatively equivalent translation of a literary text, in which occasional derivatives are much more widely than in the texts of other styles, the following tactics may be used to render in English and Thai the original Russian occasional derivatives: 1) tactic of pragmatic adaptation; 2) tactic of reproduction of author’s individual style; 3) tactic of chronological adaptation. Examples of using these tactics as well as the methods for the translation of Russian occasional derivatives are shown in the following tables.

    Table 1

    Occasional derivatives

    Translation into English

    Translation into Thai

    Suitable translation tactics and methods

    1. «там ничего так, в общем, пацаны

    и двухэтажновсе, и может оказаться,

    что я еще приеду до весны».

    (Полозкова 2015б, 68.)

    1.“There is nothing like that, guys

    and the two-storey house for everything, and it seems I will come before spring. "

    (Polozkova 2015b, 68.)

    1. โดยรวมแล้วที่นั่นไม่มีอะไรเลย

    พวกวัยรุ่น และ ที่พักสองชั้น สำหรับทุกสิ่ง และเป็นไปได้ว่าฉันจะไปถึงก่อนฤดูใบไม้ผลิจะมาถึง

    [doːj ruːam lɛ́ːw tʰîː nân mâj miː ʔàʔ raj lɤːj pʰûːak waj rûn lɛ́ʔ tʰîː pʰák sɔ̌ːŋ tɕʰán sǎm ràp tʰúk sìŋ lɛ́ʔ pen paj dâj wâː tɕʰǎn tɕàʔ paj tʰɯ̌ŋ kɔ̀ːn ríʔ duː baj máj pʰlìʔ tɕàʔ maː tʰɯ̌ŋ]

    1. Tactic of pragmatic adaptation.

    2. Tactic of reproduction of individual author’s style (Thai)

    Addition of a possible lexeme (noun) — concretization

    Ad., formed from the adjective двухэтажный ‘two-story’ with the suffix -o. (gram. occ.) || ДВУХЭТАЖНЫЙ ‘TWO-STOREY’ — "1. Two floors high. D. house. 2. trans. The same as a three-story (2 digits). D. example. Two-story swearing. " (Ozhegov 2013 s.v. two-story.

     

    Двухэтажно is the occasional derivative in the Russian language, and for the translation into languages with different language structures, the translator encounters the difficulty to find suitable derivatives or words for replacement without violating the word structures. For this reason, an addition of a possible lexeme (noun) in order to recreate complete parts of speech is suggested and the tactic of reproduction of author’s individual style is applied to the translation into English and Thai.

    Table 2

    Occasional derivatives

    Translation into English

    Translation into Thai

    Suitable translation tactics and methods

    2. «Буду дружна, нежна, у тебя жена,

    детки, работа, мама, и экс-, и вице-, [---]» (Полозкова 2014, 192.)

    2. “I will be friendly, tender wife,

    kids, work, mom, and ex-, and vice-, [--] ”(Polozkova 2014, 192.)

    2. ฉันจะเป็นทั้ง ภรรยา เด็กดี ภาระงาน มารดา และ อดีต และแม้กระทั้งช้างเท้าหลัง [tɕʰǎn tɕàʔ pen tʰáŋ pʰan jaː dèk diː pʰaː ráʔ ŋaːn maːn daː lɛ́ʔ ʔà dìːt lɛ́ʔ mɛ́ː kràʔ tʰáŋ tɕʰáːŋ tʰáːw lǎŋ]

    1. Tactic of pragmatic adaptation (Thai and English).

    2. Tactic of reproduction of individual author’s style (Thai)

    literal translation, replacement of prefixoids with the corresponding prefixes and parts of speech

    Noun; the use of a prefixoid as an independent word. || ВИЦЕ ‘VICE-’ (from lat. Vice ‘instead of”) — “The first part of a compound word that has meaning. Заместитель ‘Deputy’, Помощник ‘Assistant’ (for the position that is called the second part of the compound word), e.g. вице-президент ‘vice president’, вице-губернатор ‘vice governor’, вице-директор ‘vice director’, etc.” (Ushakov 2008 s.v. vice). Similarly, the poem uses the экс- ‘ex-’ prefixoid. || ЭКС- (lat. Ex — ‘of’) — is “the prefix in the words which denotes dignity, rank, position, meaning: former, retired, dismissed (official), e.g. экс-президент ‘ex-president’, экс-министр ‘ex-minister’, экс-директор ‘ex-director’, экс-королева ‘ex-queen”(Ushakov 2008 s.v. ex).

     

    The prefixoids экс- and вице- have meanings which are similar to those of prefixes ex- and vice- in English, which perform a similar function. An exception has been identified in the Thai language that the corresponding parts of speech are adjective อดีต [ʔà dìːt] and noun ช้างเท้าหลัง [tɕʰáːŋ tʰáːw lǎŋ] which is transitional from phraseology. However, it is important to note that the vice can be translated as the adjective รอง — [rɔːŋ], but this adjective does not achieve the complete communicative function. Thus, the tactic of reproduction of author’s individual style is applied to the translation into Thai.

    Table 3

    Occasional derivatives

    Translation into English

    Translation into Thai

    Suitable translation tactics and methods

    3. «Добрый гетер, злобный гом

    Спасены один в другом.

    По субботам гетер гома

    Кормит вкусным пирогом.

    Гом же гетера считает

    Ретроградом и врагом». (Полозкова

    2015а, 60.)

    3. “Good heterosexual, evil homosexual.

    saved one by one.

    Every Saturday homosexual

    feeds homosexuala delicious pie.

    Homosexualconsiders

    heterosxual as a conservative person and enemy. " (Polozkova

    2015a, 60.)

    3. ผู้ที่เพศสภาพปกติที่เป็นคนดี กับแอลจีบีที (LGBT) ที่เป็นคนเลว

    ต่างฝ่ายต่างช่วยซึ่งกันและกัน

    ทุกๆเสาร์ ผู้ที่เพศสภาพปกติให้พายอร่อยๆให้แอลจีบีที (LGBT) ทาน กระนั้น แอลจีบีที (LGBT) ยังถือว่าผู้ที่เพศสภาพปกตินั้นเป็นคนหัวโบราณ และเป็นศัตรู

    [pʰûː tʰîː pʰeː sòt pʰâːp pòk tìʔ tʰîː pen kʰon diː kàp ʔɛːn tɕiː biː tʰiː tʰîː pen kʰon leːwtàːŋ fàːj tàːŋ tɕʰûaj sɯ̂ŋ kan lɛ́ʔ kantʰúk tʰúk sǎw pʰûː tʰîː pʰeː sòt pʰâːp pòk tìʔ hâj pʰaː jɔː rɔ̂ːj rɔ̂ːj hâj ʔɛːn tɕiː biː tʰiː tʰaːn kràʔ nán ʔɛːn tɕiː biː tʰiː jaŋ tʰɯ̌ː wâː pʰûː tʰîː pʰeː sòt pʰâːp pòk tìʔ nán pen kʰon hǔːa boː raːn lɛ́ʔ pen sàt ruː]

    [แอลจีบีที (LGBT) — คำย่อที่ให้หมายถึงกลุ่ม โฮโมเซกชวล (เลสเบียน เกย์) ไบเซกชวล บุคคลข้ามเพศ] [ʔɛːn tɕiː biː tʰiː kʰam jɔ̂ː tʰîː hâj mǎːj tʰɯ̌ŋ klùm hoː moː sêːk tɕʰuːan lêːt biːan keː baj sêːk tɕʰuːan bùk kʰon kʰâːm pʰêːt]

    1. Tactic of pragmatic adaptation.

    2. Tactic of chronological adaptation

    Literal translation

    Using a more modern term in a translated phrase and extension of the concept of the term

    Noun; apocope + substantivation: using the first component of complex words гетеро- ‘hetero‑’ as an independent noun. HETERO- (gr. Heteros ‘other’) — “first component of complex words, meaning ‘another’, e.g. гетерогамия, гетеронимия”(Krysin 1998 s.v. hetero). || In the context heterosexual is a person who is sexually attracted to the opposite sex.

    Similarly, a component of ГОМО- ‘HOMO‑’ is used in the poem. || HOMO- (gr. Homos ‘equal’) —“the first component of complex words, meaning ‘equal’, ‘identical’ (corresponds to Russian одно ‘one’), for example гомогенный ‘homogeneous’, гомогамия ‘homogamy’ ” (Krysin 1998 s.v. homo). || In the context of a poem, a ГОМ is a person who is sexually attracted to people of his gender.

     

    In the phrases translated into Thai there is an attempt to replace the more modern term LGBT — is an initialism that stands for lesbian, gay, bisexual, and transgender. The term is an adaptation of the initialism LGBT, which was used to replace the term gay in reference to the LGBT community beginning in the mid-to-late 1980s [1]. This modern term แอลจีบีที [ʔɛːn tɕiː biː tʰiː] LGBT is widely used in Thailand and it is more euphonious. Therefore, the tactic of chronological adaptation is applied to the translation into Thai. However, it should be remarked that the new term proposed by us expands groups of people with gender differentiation not only for homosexuality, but also for other similar stereotypes, such as bisexual, and transgender.

    From the above analysis of examples in the tables, it is obvious that different tactics are required for the translation of different phrases which have occasional derivatives, but the tactic of pragmatic adaptation is used in all our translation examples. The translation operations or methods carried out within the framework of the tactic of pragmatic adaptation, according to V. N. Komissarov, include: 1) the explication of implied information through additions in the text or notes to the text; 2) omission of communicatively irrelevant information that makes it difficult for the recipient to understand the translated text; 3) replacement of lexical units unknown or incomprehensible to the recipient with the known ones; 4) generalization; 5) concretization.

    In addition to the strategy of communicatively-equivalent translation, there are two more strategies: 1) the strategy of tertiary translation — a program for the implementation of translation activities aimed at creating a translation text that meets the needs of a native speaker of a translating language, which plays a different communicative role than participants in the primary communicative event in the culture of the source language, and pursues a purpose different from that of the author of the source text; 2) redirection strategy — a general program of translation activities aimed at creating a text in a target language intended for the recipient, which differs from the recipient of the source text not only in its national-cultural belonging, but also in social characteristics [5, c. 282]. However, when translating Russian occasional derivatives into languages with different language structures, these two translation strategies, in our opinion, can be used indirectly at a level higher than the sentence, i.e., when the purpose of the translated text, in which there are occasional derivatives, does not match the goal of the author of the original text and when a translator translates the source text differently for the reader-mother tongue of target language with different social characteristics. For example, text, which contains occasional derivatives, can be translated into Thai and English with the use of dialect or special spoken language for children.

    Summing up the results of the conducted analysis, the following conclusions can be drawn. The translation of Russian occasional derivatives into languages with different language structures is most often carried out at the lexical level by means of loan translation, in the process of which the motivating basis and word-formation formants (suffix, prefix, postfix,) are identified and the word-formation methods and models are analyzed. Three steps for this translation method are proposed, such as 1) Determination of occasional derivative structure; 2) Translation of each separated basis, if possible; 3) Combination of translated separated parts and application of suitable translation method. However, at the sentence and context levels, the use of possible translation strategies, tactics, and methods (operations) is proposed. Since Russian occasional derivatives are counted as element of author's individual style, communicatively equivalent translation strategy and the relevant tactics for this kind of strategy are set in the first place. The tactic of pragmatic adaptation with it specific translation operations or methods is the most frequently used tactic for the translation of Russian occasional derivatives into languages with different language structures.

    References

    1.    Acronyms, Initialisms & Abbreviations Dictionary. Vol. 1. Part 1. Gale Research Co., 1985. Factsheet five, Issues 32–36, Mike Gunderloy, 1989.

    2.    Language Files. 12 ed. / H. C. Dawson, M. Phelan. Columbus: Ohio State University, 2016. P. 172–175.

    3.    Земская Е. А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М., 2000. C. 23.

    4.    Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителей. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Просвещение, 1976. 543 с.

    5.    Сдобников В. В. Перевод и коммуникативная ситуация: Монография. 3-е изд., стер. М.: Флинта: Наука, 2016. 464 с.

    6.    Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996.

    7.    Улуханов И. С. Мотивация в словообразовательной системе русского языка. Изд. 2-е, испр. и доп. М: Книжный дом «Либроком», 2010. 320 с.

    8.    Цейтлин С. Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009. 360 с.

     

  • Анализ образных единиц речи в английских и американских онлайн-СМИ и особенности их перевода

    Анализ образных единиц речи в английских и американских онлайн-СМИ и особенности их перевода

    Кузнецова Вера Юрьевна — Канд. филол. наук, доцент 33 кафедры, Военный университет Министерства обороны РФ, Москва, Россия

    Эфендиева Мадлен Валерьевна — Канд. пед. наук, старший преподаватель 33 кафедры, Военный университет Министерства обороны РФ, Москва, Россия

    Представленная статья посвящена анализу мотивированности использования образных единиц речи в публицистических материалах английских и американских изданий и особенностям их перевода. Актуальность данной темы обусловлена тем, что на современном этапе в английских и американских онлайн-СМИ происходит ряд заметных изменений, которые не подвергались комплексному сопоставительному анализу. Особого внимания требует анализ и выявление семантических особенностей использования образных единиц речи в английских и американских газетно-информационных материалах. Ведь именно понимание мотивированности обращения к образным единицам речи и их семантического значения необходимо для адекватной интерпретации содержащейся в них информации.

    Образные единицы речи являются важным элементом лексической системы языка. Они обладают «широкой вариативностью семантических и стилистических характеристик» [1, с. 140]. Соответственно, для того чтобы правильно перевести те или иные образные единицы, переводчик должен не только пользоваться словарем, но и обладать специальными навыками и переводческой интуицией, так как помимо необходимости учета семантических особенностей, образности и экспрессивности ему нужно передать и авторскую трактовку используемых образных единиц, которые в разных контекстах могут приобретать собственные значения.

    Проведенный анализ английских и американских публицистических онлайн-материалов показал, что частотность употребления образных лексических единиц в них достаточно высока и требует теоретического обоснования и переводческого анализа. Интересно, что наиболее часто встречаются метафоры войны.

    Материал исследования составили статьи из английских и американских онлайн-СМИ.

    Основными методами исследования являются:

    -     лингвистическое описание;

    -     контекстуально-семантический анализ.

    Как отмечалось выше, именно перевод образных единиц речи вызывает у переводчика особую сложность. Обычно переводчик-профессионал имеет определенный запас эквивалентов или аналогов различных образных выражений на языке, на который он переводит.

    Несмотря на то что образные единицы достаточно часто используются в публицистических материалах и, возможно, не вызывают особых сложностей при переводе, переводчик, тем не менее, в обязательном порядке должен анализировать каждый случай, чтобы наиболее точно передать тональность текста.

    Рассмотрим ряд примеров, где встречаются метафоры войны. Для анализа были взяты случаи «рассеянного» распределения тематически связанных образных единиц в контексте. Говорящий, используя связанные между собой образные единицы речи, образует некий единый сюжет.

    Behind the political war is a linguistic one — and to win the former you must win the latter. If they don’t do this, they will go flop. [3] — За политической войной стоит лингвистическая — и, чтобы выиграть первую, нужно выиграть вторую. Если они не сделают это, то их ждет фиаско.

    It’s become a truism to say that Brexit is a political conflict like no other in modern British history... For the past three years battles have raged over the specifics of our departure from the EU. [3] — Утверждение, что выход Британии из ЕС — это политический конфликт, не имеющий аналогов в современной британской истории, стало прописной истиной… В течение последних трех лет продолжаются с неутихающей силой битвы, связанные с особенностями нашего выхода из ЕС.

    So leaving becomes simply taking back military control… Arrangements that would ensure an open borders on the island of Ireland are a trap from which we would be unable to escape. [3]— Таким образом, выход становится просто возвращением военного контроля. Договоренности, которые обеспечат открытые границы в Ирландии, являются ловушкой, из которой мы не сможем вырваться.

    The measures that I have outlined are unprecedented in peacetime. We will fight this virus with everything we have. We are in a war against an invisible killer and we have to do everything we can to stop it. [2] — Меры, которые я изложил, беспрецедентны для мирного времени. Мы будем бороться с этим вирусом всеми силами. Мы ведем войну против невидимого убийцы и должны сделать все возможное, чтобы остановить его.

    Проанализируем каждый из примеров. Прежде всего, стоит подчеркнуть, что сложность перевода данных образных единиц речи связана с тем, что переводчику необходимо как можно точнее передать смысловую тональность всего фрагмента.

    В первом примере метафоры political war, linguistic war, to win the former, go flop призваны передать роль языка в политических войнах. Автор статьи подчеркивает, в политических войнах побеждает тот, кто умеет говорить и убеждать. Метафоры во втором примере (political conflict, battles have raged over) характеризуют отношение мирового сообщества к выходу Британии из ЕС. Образные выражения в третьем примере (taking back military control, a trap from which we would be unable to escape) показывают негативное отношение автора к ситуации. Он сравнивает выход Британии из ЕС с введением военного контроля. В четвертом примере стоит отметить метафоры fight this virus, in a war against an invisible killer, которые помогают ярче передать всю сложность ситуации, вызванной распространением вируса COVID-19.

    Представленные в примерах выше метафоры делают предложения более яркими, эмоциональными и запоминающимися. Подобные «рассеянные» тематически связанные образные сочетания используются для достижения максимального эффекта воздействия на читателя. Соответственно, после того как переводчик осознает эмоционально-смысловую тональность оригинала, он может приступать к переводу.

    Подводя итог, следует подчеркнуть, что язык непрерывно претерпевает эволюционные изменения. Его словарный состав пополняется образными единицами речи. Наличие образных элементов — это, прежде всего, индикатор развития языка. Английский язык поражает необыкновенным лексическим разнообразием. Необходимо еще раз отметить, что использование образных единиц речи в английских и американских публицистических текстах приобрело массовый характер. Это вызвано, прежде всего, тем, что метафора является сильным рычагом воздействия на общественное мнение. Более того, через образность можно намного ярче и в то же самое время в более сжатой форме выразить отношение к описываемой ситуации. Помимо этого стоит помнить, что при переводе образных единиц речи переводчику нужно учитывать и контекст.

    Библиографический список

    1.    Качалина А. В., Паланчук Н. В. Особенности перевода фразеологизмов в романе Даниэля Кельмана «Измеряя мир» // Военно-гуманитарный альманах. Язык. Коммуникация. Перевод: Материалы XI Международной научной конференции по актуальным проблемам языка и коммуникации (Москва, 30 июня 2017 г.): в 2–х т. / Под. общ. ред. Н. В. Иванова. М.: Международные отношения, 2017. Т. 2. Вып. 2. С. 140–147.

    2.    Gunn F. War metaphors used forCOVID-19 are compelling but also dangerous// The Conversation, April 8, 2020. URL: https://theconversation.com/war-metaphors-used-for-covid-19–are-compelling-but-also-dangerous-135406.

    3.    Shariatmadari D. Brexit and the weaponisation of metaphor // Prospect, October 8, 2019. URL: https://www.prospectmagazine.co.uk/politics/brexit-and-the-weaponisation-of-metaphor-language-boris-johnson.

     

  • Анализ особенностей перевода военно-космической доктрины США

    Анализ особенностей перевода военно-космической доктрины США

    Кузнецова Вера Юрьевна — Канд. филол. наук, доцент 33-й кафедры, Военный университет Министерства обороны РФ, Москва, Россия

    Кузнецов Никита Владимирович — Преподаватель Курсы МИД, Москва, Россия

    Эфендиева Мадлен Валерьевна — Канд. пед. наук, старший преподаватель 33-й кафедры, Военный университет Министерства обороны РФ, Москва, Россия

    Не секрет, что перевод сегодня рассматривается как сложный, трудоемкий и многогранный вид человеческой деятельности. Более того, перевод — это процесс, в котором происходит взаимодействие разных культур, менталитетов, литератур, эпох. Такое явление, как перевод, находится в центре научного внимания ряда дисциплин, например культурологии, антропологии, психологии, истории. Каждое из этих направлений изучает перевод со своей точки зрения.

    Актуальность представленной темы обусловлена тем, что сегодня потребность в качественном переводе текстов разной направленности возрастает. Не является исключением и перевод военных текстов и документов. Данная тенденция, несомненно, влияет и на роль военных переводчиков, которые должны на высоком профессиональном уровне переводить различные материалы вне зависимости от уровня их сложности.

    Научная новизна статьи заключается в том, что в ней предпринята попытка раскрыть специфику перевода ряда военных аббревиатур и специальной лексики в доктрине космических сил США; представлены переводческие наблюдения и комментарии.

    Как отмечалось выше, сегодня можно отчетливо наблюдать тенденцию к международному сотрудничеству в разных областях деятельности государств: в образовании, в науке, в экономике, в военной сфере, что, безусловно, влияет и на развитие языка в целом. Исследования показывают, что взаимодействие в военной сфере привело к появлению большого числа аббревиатур и специальной лексики. Подтверждение данному утверждению можно найти в исследованиях В. Аммара и К. Дэрвиша: аббревиатуры и специальная лексика широко используются в современных текстах нескольких языков, особенно в английском. Недавнее исследование английской «Википедии» показало, что представленные там статьи содержат в среднем 9,7 аббревиатур в статье и более 63 % статей содержат хотя бы одну аббревиатуру. На уровне предложений было обнаружено, что более 27 % предложений из новостных статей содержат сокращения (перевод наш. — В. К., Н. К., М. Э.) [1, c. 59].

    Анализ военно-политических текстов позволил заключить, что одной из самых сложных переводческих проблем является перевод аббревиатур, а также специальной лексики. В настоящее время существует достаточно много исследований как по проблемам сокращений в современных языках, так и по переводу специальной лексики. Тем не менее, неоднозначность подходов осложняет процесс создания общей системы анализа и руководства по их переводу.

    Более того, по-прежнему существует большая неопределенность в вопросе о природе аббревиатур, об их связи с системой языка. Не существует строгой, точной классификации структурных типов сокращенных лексических единиц. Нет единого научного анализа характеристик отдельных структурных типов аббревиатур и специальной лексики. В вопросе об их лексико-семантических особенностях, о смысловых закономерностях их развития еще очень много неясного. Таким образом, в настоящее время одной из важнейших задач в области теории и практики перевода является сбор и анализ достоверного и обширного фактического материала, который можно было бы использовать для обобщения и подробного описания.

    Когда речь идет о проблеме перевода аббревиатур и специальной лексики, обычно рекомендуется обращаться за помощью к словарям. На первый взгляд это кажется наиболее надежным и эффективным способом, но на самом деле данная рекомендация имеет серьезные ограничения и недочеты. Это связано прежде всего с тем, что словари устаревают достаточно быстро, а новые значения появляются постоянно и просто невозможно зафиксировать все появляющиеся значения. Действительно, в современных текстах можно найти множество сокращений, которые еще не нашли отражения в существующих словарях. Поэтому при работе со словарем следует помнить следующее: прежде чем обращаться к словарю, следует заранее определить по контексту, в какой области знаний находится данное сокращение. Кроме того, для правильного перевода необходимо иметь двуязычный общий и терминологический словари.

    В общем и целом анализ контекста является предпосылкой для понимания любого текста. Имея некоторый опыт, переводчик сам определяет характерную для некоторых текстов модель перевода, что в дальнейшем позволяет ему легко направлять свое внимание на общие значения новых сокращений. Основным способом передачи иностранных сокращений и специальной лексики является их перевод посредством поиска эквивалента с учетом контекстуальных особенностей. То же самое переводчик делает, работая и со специальной лексикой.

    Проиллюстрируем вышесказанное:

    Ministry of the USAFshall incorporate different systemsto improve performance and to reduce costs [3]. — Министерство ВВС США должно внедрять разные системы с целью наращивания производительности и снижения затрат.

    Прежде всего стоит рассмотреть аббревиатуру USAF (United States Air Force), которую следует переводить как «Военно-воздушные силы США» или «ВВС США»). Несмотря на то что данная аббревиатура является распространенной, у начинающего переводчика может возникнуть проблема с ее переводом. Не менее важно правильно раскрыть семантику глагола incorporate (варианты перевода: «включить», регистрировать», «встраивать»). Так как в доктрине особый акцент делается на то, что именно быстрая поставка прототипов разработок влияет на скорость изготовления готовой продукции, переводчику, соответственно, стоит использовать слово «внедрять».

    Рассмотрим еще один пример:

    USSPACECOMshall embrace innovation to cultivate and to sustain an entrepreneurial United States research and development environment[3]. — Командование космических сил США должно применять инновации в интересах поддержки и развития условий для коммерческих научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в США.

    Одной из основных проблем перевода является аббревиатура USSPACECOM (United States Space Command), которую следует переводить как «командование космических сил США». Стоит отметить, что с 2020 года данное командование сформировано как отдельный вид войск, что позволяет переводить аббревиатуру и как «руководство военно-космических сил». Трудности в переводе данного предложения возникают также во фразе research and development environment, которая дословно переводится как «среда для исследований и разработок». Однако данный вариант не является грамотным в рамках официально-делового стиля. В данном контексте research нужно рассматривать как «научно-исследовательскую работу», а development — как «опытно-конструкторскую работу». Entrepreneurial в данном фрагменте следует переводить как «коммерческий».

    Не менее интересен и следующий пример:

    USAFshall carry out diplomatic and public diplomacy effortsto strengthen the understandingof, and support for, United States national space policies and programs [3]. — Руководство ВВС США должно осуществлять дипломатическую и общественную деятельность для улучшения понимания национальной космической политики и программ США, а также их поддержки.

    В вышеупомянутом примере переводчику стоит обратить внимание на словосочетание public diplomacy efforts (дословный перевод: «публичные дипломатические усилия»). Слово diplomatic («дипломатический») встречается в предложении два раза, а словосочетание «публичные усилия» не используется в официальных документах, соответственно, самым оптимальным вариантом перевода будет «общественная деятельность». Словосочетание strengthen the understanding следует перевести как «улучшение понимания».

    Представленные выше примеры показывают, что при переводе английских аббревиатур и специальной лексики следует прежде всего ориентироваться на отрасль, в контексте которой используется данное сокращение. Особенно это актуально для одноименных сокращений. При переводе невозможно обойтись и без терминологических словарей и справочников. Тем не менее, именно контекст играет ключевую роль. Благодаря ему переводчику легче понять, о чем идет речь, и подобрать максимально близкий эквивалент.

    Библиографический список

    1.    Кузнецова В. Ю. Особенности перевода англоязычных общественно-политических и экономических текстов // Военно-гуманитарный альманах. Серия «Лингвистика». Вып. 4. Т. 2: Материалы XIII Международной научной конференции по актуальным проблемам языка и коммуникации «Язык. Коммуникация. Перевод» (Москва, Военный университет, 28 июня 2019 г.). С. 58–64.

    2.    Нелюбин Л. Л. Толковый переводческий словарь. 3-е изд, перераб. М.: Флинта: Наука, 2003. 320  с.

    3.    National Space Policy. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2020/12/National-Space-Policy.pdf.

  • Анализ проблемных аспектов перевода американских официальных военных документов

    Анализ проблемных аспектов перевода американских официальных военных документов

    Кузнецова Вера Юрьевна — Канд. филол. наук, доцент 33-й кафедры, Военный университет Министерства обороны РФ, Москва, Россия

    Кузнецов Никита Владимирович — Преподаватель Курсы МИД, Москва, Россия

    Официальные военные документы обычно рассматриваются как особый тип текстов, перевод которых требует особого внимания и специальной подготовки. Особенно это важно сегодня в условиях сложившейся геополитической ситуации. Соответственно, интерес к национальной и транснациональной безопасности других стран постоянно растет. Одной из центральных проблем, связанных с переводом официальных военных документов, является потенциально неверное толкование и неправильное использование лексических элементов переводчиками-непрофессионалами. Это может привести к двусмысленности и сбою коммуникации.

    Таким образом, растет спрос на переводчиков, специализирующихся на переводе военных текстов, которые обладают не только тематической, терминологической и межкультурной компетенциями, но также осведомлены о текущих проблемах и тенденциях на мировой арене безопасности. Основная задача переводчиков — перевод текстов с сохранением содержания оригинала с учетом стилистических особенностей языка, на который переводится текст.

    В статье рассматриваются некоторые аспекты перевода официальных военных документов с английского языка на русский. Основу исследования составили переводы выдержек из Национальной доктрины ВВС США.

    Прежде всего, стоит отметить, что Национальная доктрина ВВС США отличается четкостью и точностью, также данный документ лишен какой-либо эмоциональности. Точная интерпретация текста доктрины имеет принципиальное значение, поэтому следует максимально избегать неоднозначности и возможности различных интерпретаций. Таким образом, работая с военными документами и текстами военной тематики, переводчик должен обладать рядом компетенций, знать военную технику и технологии, структуру вооруженных сил других стран, а также быть в курсе последних событий в военно-политической сфере, текущих вопросов, касающихся глобальной безопасности и военных операций.

    Неспособность переводчика расшифровать контекстное, а не буквальное значение определенных лексических единиц может привести к неточному переводу и ввести читателей в заблуждение.

    Проиллюстрируем вышесказанное примерами из перевода Национальной доктрины ВВС США.

    The United Statesshall lead an innovative and sustainable programof scientific discovery, technology development, and space exploration with commercial and international partners to enable human expansionacross the solar system and to bring back to Earth new knowledge and opportunities [1]. — Руководство СШАдолжно возглавить рентабельные инновационные программынаучных открытий, развития технологий и освоения космоса совместно с коммерческими и международными партнерами с целью обеспечения распространения присутствия человека в Солнечной системе и получения новых знаний о планете Земля.

    Читая оригинал, прежде всего, стоит обратить внимание на использование хорошо известного всем словосочетания The United States («Соединенные Штаты Америки» или просто «США»). Особенностью ее перевода в данном контексте является то, что в официально-деловом стиле принято максимально конкретизировать всю представленную информацию, поэтому необходимо уточнить, что речь идет именно о «руководстве США». Далее рассмотрим выражение innovative and sustainable program (дословно — «инновационные и жизнеспособные программы»). Учитывая роль коммерческих организаций в развитии технологий и в программах освоения космоса, в переводе необходимо подчеркнуть, что данные программы должны быть выгодны для них. Соответственно, переводчику предлагается следующий вариант перевода — «рентабельные инновационные программы». Рассмотрим следующую фразу — to enable human expansion. Наиболее удачным вариантом перевода будет «с целью распространения присутствия человека». В данном случае сокращение предложенного варианта перевода до «с целью обеспечения экспансии» будет не совсем понятно.

    Обратимся к другому примеру.

    The United States shall lead the return of humans to the Moonfor long-term exploration and utilization, followed by human missions to Mars and other destinations [1]. — Администрация США должна обеспечить отправку людей на Луну с целью проведения долгосрочных исследовательских работ по созданию предпосылок к последующим полетам людей на Марс и по другим направлениям.

    Интересным для переводчика является фраза the United States will lead the return of humans to the Moon(перевод: «администрация США должна обеспечить отправку людей на Луну»), а конкретно использование слова return («возвращение»). Здесь авторы текста подчеркивают факт присутствия человека на Луне, однако требуется подобрать нейтральный вариант перевода — «отправление». Также стоит обратить внимание на слова exploration and utilization («исследование и использование»), которые можно видоизменить, не потеряв при этом основного содержания оригинала, и перевести как «исследовательские работы».

    Не менее интересно и следующее предложение.

    The United Statesshall extend human economic activity into deep spaceby establishing a permanent human presence on the Moon, and, in cooperation with private industry and international partners, develop infrastructure and services that will enable science driven exploration, space resource utilization, and human missions to Mars[1]. — Руководство США должно расширить экономическую деятельность человека в дальнем космосе, установив его постоянное присутствие на Луне, и в сотрудничестве с частным сектором промышленности и международными партнерами разработать инфраструктуру и услуги, которые сделают возможными научные исследования, использование космических ресурсов и полеты людей на Марс.

    Специалист, прочитавший данное предложение, может не знать устойчивое словосочетание deep space и перевести его как «глубокий космос», что является менее употребительным в научной литературе. Стоит выбрать два равнозначных синонима прилагательного deep: «дальний» или «открытый». Однако когда речь идет о полетах к более удаленным объектам, чем Луна, то рекомендуется обращаться к первому предложенному варианту — «дальний».

    Второй достаточно сложный и не менее важный момент в переводе встречается в конце предложения, а именно фраза human missions to Mars (перевод: «полеты людей на Марс»). Самым распространенным вариантом перевода missions является калькирование — «миссия», что допустимо применительно к космической деятельности. Приняв во внимание значение самого понятия «миссия», переводчик может сделать вывод, что в конкретном случае речь идет о полетах, а не о заселении пока не изученного до конца планетарного тела.

    Ряд сложностей можно обнаружить и в следующем фрагменте.

    The United Statesshall work with international and private partners, to prevent the transfer of sensitive space capabilitiesto those who threaten the interests of the United States, its allies, and its supporting industrial base [1]. — Правительству США необходимо организовать работу с представителями из числа международных и частных партнеров с целью предотвращения передачи хрупкого лидерства в космической сфере тем, кто угрожает интересам США, их союзников и их партнеров, поддерживающих промышленную базу.

    Переводчику следует подробнее рассмотреть выражение the transfer of sensitive space capabilitiesдля исключения неточного перевода. В представленном предложении делается акцент на том, что несмотря на лидирующие позиции США в космической отрасли ее capabilities, то есть возможности, пока существенно ограничены. Тем не менее, страна сделает все, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля.

    Рассмотрим еще один пример.

    Support innovative entrepreneurial spacecompanies through appropriate deregulatory actions[1]. — Поддерживать частные компании, ведущие инновационную деятельность в области космических технологий, с помощью соответствующих мер по дерегулированию.

    В данном предложении особо стоит отметить перевод фразы innovative entrepreneurial space companies. Следует учитывать, что речь идет именно о новшествах в деятельности данной компании. Также стоит определить семантику словосочетания entrepreneurial companies. Перевод «частные компании» наиболее удачен. Особого внимания заслуживает понятие deregulatory actions — «меры по дерегулированию». Чтобы правильно перевести предложение, переводчик должен понимать, что речь о снятии с экономической деятельности контроля, введенного государством.

    Проанализируем еще одно предложение.

    United States accessto space depend on assured launches of secondary-technology demonstratorsfor which no United States launch service is available [1]. — Деятельность США в космосе зависит в первую очередь от гарантированных возможностей запусков образцов вспомогательной техники, запуск которых не осуществляется с территории США.

    В первую очередь в вышеуказанном предложении стоит уделить внимание переводу фразы launches of secondary-technology demonstrators, что дословно можно перевести как «запуски образцов вторичных технологий». Тем не менее, данный перевод не раскрывает сущность понятия «вторичные технологии», поэтому переводчику рекомендуется использовать следующий вариант — «вспомогательные», что поможет избежать семантических проблем и облегчит восприятие текста Необходимо также отметить, что launches переводится как «запуски», если это относится к космическим аппаратам, но в то же время можно производить «пуски» ракет.

    Обратимся к последнему примеру.

    The heads of agencies shall reduce programmatic risk through improved management of program requirements, reduce the use of cost-plus contracts, where appropriate, and take advantage of cost-effective opportunities to test high-risk components, payloads, and technologiesin digital, space, or other relevant environments [1]. — Руководители агентств должны снизить программные риски за счет повышения управленческих требований к программам, сокращения использования договоров «затраты плюс» (договор подряда на условиях оплаты фактических расходов с начислением определенного процента от этих расходов), когда это уместно и рентабельно, с целью тестирования компонентов, аппаратуры и технологий, вошедших в группу высокого риска, в цифровой, космической или другой соответствующей сфере.

    Для перевода данного предложения лингвисту необходимо разбить предложения на составные части. Для начала стоит рассмотреть фразу reduce programmatic risk through improved management of program requirements, которая дословно переводится как «сократить программные риски посредством улучшения управленческих качеств». Этот вариант не раскрывает основную идею предложения и может запутать читателя. Соответственно, требуется уточнение, что речь идет о снижении программных рисков за счет повышения управленческих требований к программам.

    Подводя итоги, следует прежде всего отметить, что вызовы глобальной безопасности и более тесная интеграция военных структур определили растущую потребность в семантически и прагматически точном переводе военных документов, поскольку точность содержания является ключевой проблемой при переводе данного типа текстов.

    Неточный перевод официальных военных документов может иметь серьезные последствия, поэтому для их перевода требуется соответствующая подготовка. Переводчики, не работающие с военными текстами, вряд ли смогут выполнить перевод на должном уровне. Важно это и потому, что вследствие неточных переводов могут быть сделаны неправильные выводы.

    Соответственно, переводчики должны развивать как лингвистическую, так и социокультурную компетенции, которые позволят решить основные проблемы перевода, например отсутствие эквивалентных терминов, максимально точно передавая содержание оригинала.

    Библиографический список

    1.    National Space Policy. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2020/12/National-Space-Policy.pdf.

  • Английские демонстративы как средство выражения пространственного дейксиса: прагмалингвистический аспект.

    Английские демонстративы как средство выражения пространственного дейксиса: прагмалингвистический аспект.

    Артемова Ольга Александровнакандидат филологических наук, доцент, Минский государственный лингвистический университет, г. Минск, Республика Беларусь

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Дейктичность как фундаментальная категория выражает непосредственную глубинную связь с человеком, его психологическими характеристиками, речевой компетенцией, фоновыми знаниями. Дейксисом называют функцию соотнесения высказывания с координатами коммуникативного акта: его участниками (персональный дейксис), временными (темпоральный дейксис) и пространственными (пространственный дейксис) параметрами ситуации общения. Дейктичность языка уходит корнями в древнюю, отраженную в мифологии, культурную традицию, где пространство осознавалось в рамках бинарных категорий верх — низ, правый — левый с я —говорящим субъектом в центре и ты —адресатом или он —не-участником коммуникации на периферии [4, c. 264]. Диахронические исследования на материале разноструктурных языков свидетельствуют о возникновении дейктических элементов на определённом этапе развития абстрактного мышления в процессе постепенного переосмысления назывательных слов в указательные [3, с. 50].

    Широкий спектр пространственных отношений предопределяет использование разнообразных фонетических, морфологических, лексических и синтаксических средств языка, среди которых именно указательные местоимения или демонстративы являются базовыми актуализаторами пространственно-временных параметров речевого акта, поскольку они отражают механизмы взаимодействия человека с окружающим миром и передают характеристики чувственно воспринимаемых им объектов или явлений, что является основой для их распознавания, классификации и категоризации. Не случайно, как отмечает E. Кларк, указательные местоимения входят в список первых десяти слов английского языка, усваиваемых детьми прежде, чем они начинают продуцировать простые предложения [8, c. 95].

    Общеизвестно, что в системе указательных местоимений языков мира главным дейктическим параметром является говорящий как основная точка отсчета [13, c. 108]. Тем не менее, в работах, посвященных пространственному дейксису, подчеркивается широкий спектр реляционных отношений, основанных не только на близости/удаленности от говорящего, но и на видимости/невидимости референта, размещении референта выше/ниже говорящего, ближе к реке/дальше от реки и т. п. [2; 9]. Подобные сложные дейктические системы, характерные для конкретного мышления и предполагающие подробную дифференциацию указания, в результате длительного процесса упрощения и абстрагирования языка превращаются в более простые четырехчленные, трехчленные, а позже двухчленные [1]. К таким системам относится группа английских указательных местоимений this«это, эта, этот»/these«эти»и that«то, тот, та»/those«те».Традиционное понимание их значения, которое приводят лексикографические источники, в основном связано с дейктической или экзофорической функцией. Однако примеры из ряда языков мира [5; 6; 10] свидетельствуют о том, что демонстративы используются в дискурсивно-дейктических (discourse deictic), анафорических (anaphoric) и распознавательных (recognitional) типах ситуаций [11]. Рассмотрим каждый тип ситуации и факторы, оказывающие влияние на выбор того или иного демонстратива участниками коммуникации.

    1.       Экзофорический или ситуативный тип.В этой функции демонстративы обозначают говорящего как центр ориентации речевой ситуации, фокусируют внимание слушающего, указывают на дейктический контраст по расстоянию (проксимальный, дистальный) и часто сопровождаются невербальными проксемическими (жесты, направление взгляда) или кинетическими (приближение говорящего к предмету) знаками: «Look», he said; «what is this?» and he pointed to the picture of a great snake tattooed in blue round his middle(H. Rider Haggard. King Solomon’s Mines) «Смотри, — сказал он. — Знаешь ли ты, что это такое? — И он указал на знак Великой Змеи, вытатуированный синей краской на его теле» [НКРЯ]. В связи с этим возникает вопрос: является ли сам говорящий точкой отсчета или определенная часть его тела может выступать дейктическим центром? Общеизвестно, что каноническое положение наблюдателя в пространстве — это его положение стоя, а основным сенсорным каналом получения информации об окружающем мире является зрение. Следовательно, дейктический центр — это горизонтальная линия на уровне глаз говорящего: объекты, находящиеся на этой линии, категоризуются как расположенные близко к говорящему и обозначаются проксимальными демоностративами this/these: «Look at thisbeige coat» (L. Snicket. The Carnivorous Carnival) «Посмотрите на это бежевое пальто» [НКРЯ]. Объекты выше, ниже этой линии или за спиной говорящего объективируются как находящиеся на расстоянии и обозначаются дистальными демонстративами that/those: «Look at those stars!»(I. Asimov. The Gods Themselves) «Взгляните-ка на звезды» [НКРЯ].

    Расстояние до объекта, как правило, определяется говорящим визуально. Тем не менее, референты вне поля зрения участников коммуникации могут восприниматься через другие сенсорные каналы, например, слух, осязание или обоняние. Как показал анализ фактического материала, когда референт невидим и воспринимается только обонянием, используются дистальные демонстративы that/those: «What’s that smell?» he asked, turning away from the grate(D. Brown. Angels and Demons) «Чем это пахнет? ― спросил он, отходя от решетки» [НКРЯ]. Если референт невидим, но его можно услышать, то употребляются проксимальные демонстративы this/these: «I was going across the Quadrangle when suddenly I hear this girl’s voice shout out,«Forrest!» (W. Groom. Forrest Gump) «Когда я пересекал Квадрат, слышу, какая-то девушка кричит: «Форрест!» [НКРЯ].

    2.       Анафорический тип.В этой функции проксимальные формы this/these служат для анафорических отсылок к недавно упомянутым в дискурсе референтам, а дистальные формы that/those —к референтам, упомянутым ранее [13, c. 113]: «There had been rows before the County Medical Committee, and two surgeons, formerly on Three Counties’ staff, now had law suits pending against the hospital. But despite these problems O’Donnell and those behind him had had their way and the gaps in staff were painstakingly filled with new, well-qualified men».(A. Hailey. The Final Diagnosis) ‘Не обошлось без неприятностей, без скандалов с медицинским советом графства. Однако О’Доннелу и его единомышленникам удалось заменить ушедших опытными врачами’ [НКРЯ]. Следует отметить, что анафорическое употребление демонстративов встречается намного реже ситуационного и обычно, по мнению исследователя П. Чена, заключает в себе сопоставление, как в следующем примере:«I met a woman yesterday; that woman was a doctor».«Вчера я встретил женщину; та женщина была врачом» [7, c. 1179].

    3.       Дискурсивно-дейктический тип.Демонстративы в дискурсивно-дейктической функции не отслеживают продолжения темы, а выражают связь между двумя речевыми актами: «If I had brains I wouldn’t be here», Bonello said.!That’s pretty good, Tenente», Aymo said (E. Hemingway. Farewell to Arms) «Был бы я умный, так не был бы здесь, — сказал Бонелло. А ведь неплохо сказано, tenente, — сказал Аймо» [НКРЯ].

    Как показал анализ фактического материала, в дискурсивно-дейктической функции фактором, оказывающим влияние на выбор коммуникантами демонстратива, является источник идеи, под которым нами понимается информация, вводимая в диалог говорящим, адресатом или третьим лицом — неучастником коммуникации. Например, в следующем контексте говорящий ссылается на сведения, предоставленные собеседником, используя демонстратив that: «You mean you’d rather go to New York and live among Yankees than come to Atlanta? — Who told you that(* this)?» «Вы хотите сказать, что скорее поедете в Нью-Йорк и будете жить среди янки — только не в Атланте? — Кто вам это сказал?» [НКРЯ]. В то же время в следующем примере говорящий является источником информации и сообщает ее, используя проксимальный демонстратив this: «Listen to this(*that). On Auction Day, when the sun goes down, Gunther will sneak us out of town». (L. Snicket. The Erzatz Elevator) «Послушайте, — сказала он. — В день аукциона, лишь солнце взойдет, нас Гюнтер отсюда тайком увезет» [НКРЯ]. Полагается, что этa особенность обусловлена личностно-ориентированным аспектом указательных местоимений: прагматически проксимальные демонстративы this/these включают данный референт в личную сферу говорящего и представляют его как источник информации. Дистальные демонстративы that/those указывают на принадлежность данных сведений адресату или третьему лицу, которые не присваиваются говорящим и не включаются в его личностное пространство.

    4.       Распознавательный тип. Когда говорящий сомневается в достаточной идентифицируемости референта для адресата, демонстративы значительно упрощают его идентификацию в неформальном общении: «He’s got this… sort of automatic defense, hasn’t he?.. It won’t even let people suspect him». «У него есть эта… автоматическая защита, что ли, так?.. Она не позволит людям его подозревать». (Т. Pratchett. Good Omens) [14] Распознавательная функция демонстративов основывается на наличии общего пресуппозиционного фонда (Common Ground) как предварительных знаний о референте у говорящего и адресата, что оказывает влияние на выбор между проксимальными this/thеseи дистальными that/those. Как показал анализ фактического материала, наличие общих знаний о референте уменьшает умозрительное или физическое расстояние от участников коммуникации до указанного предмета и предопределяет употребление носителями английского языка проксимальных указательных местоимений this/thеse: Tom took something out of his pocket. «Do you remember this said he. Becky almost smiled. «It’s our wedding-cake, Tom(M. Twain. The Adventures of Tom Sawyer) “Том достал что-то из кармана. — Помнишь? — спросил он. — Это наш свадебный пирог, Том».[НКРЯ] Отсутствие общего пресуппозиционного фонда или отдаленность совместного опыта во времени обусловливают использование участниками коммуникации дистальных демонстративов that/those: «Do you see? Do you recall thatnow? — And here Mason produced a bill that he had gotten from the boatman and waved it in front of Clyde»(T. Dreiser. An American Tragedy) «Понятно, да? Теперь припоминаете? — Тут Мейсон достал счет, полученный им от лодочника, и помахал им перед самым носом Клайда». [НКРЯ]

    В некоторых случаях, когда говорящий не уверен в достаточной идентификации референта для адресата по причине отсутствия у него релевантных знаний, указательные местоимения упрощают распознавание соответствующего референта через использование разговорных формулировок — (try-marking), например, фраз you know/remember? «ты знаешь/помнишь?» в процессе поиска подтверждения релевантного знания адресатом [7, c.1146]: «You see, I was going to bring this, sort of, date with me». (H. Fielding. Bridget Jones’s Diary) «Понимаешь, я собирался взять с собой… ну, как бы… что-то вроде подружки»; [НКРЯ] «You know this here preacher, don’t you, Muley?» Rev. Casy (J. Steinbeck. The Grapes of Wrath) «Мьюли, а нашего проповедника ты узнал? Его преподобие Кэйси». [НКРЯ]

    Важно отметить, что в распознавательной функции демонстративы актуализируют не только известность информации участникам коммуникации, но и их личностное отношение к ней. Действительно, эмоциональная позиция коммуниканта оказывает непосредственное влияние на выбор дейктического слова. Под влиянием эмоций говорящий может не соблюдать основные закономерности функционирования дейктиков, в результате чего возникает «эмоциональный дейксис» [12, c. 351] как психологическое состояние участников коммуникации в момент общения. Использование проксимальных демонстративов this/these свидетельствует о близости, симпатии и общности взглядов участников коммуникации и сигнализирует о пересечении их личностных пространств: «I wish we could stay here», she said, looking down at the windy, twilit valley between the hills.I like this place».«This is a good place», he agreed (U. Le Guin. The Tombs of Atuan) «Как бы мне хотелось остаться здесь, — сказала она, глядя на ветреную сумеречную долину, укрывшуюся меж высоких гор. — Мне нравится это место. — Да, неплохое местечко, — согласился Гед». [НКРЯ] Употребление дистальных демонстративов that/those говорит о взаимном отчуждении, враждебности, недоверии участников коммуникации по отношению друг к другу и разграничении их личных пространств: «Miranda Priestly! Take that rag off this second. That dress makes you look like a slut!»(L. Weisberger. The Devil Wears Prada) “Миранда Пристли! Немедленно снимите это барахло! В этом платье вы похожи на потаскуху!»[НКРЯ] В данном примере говорящему наблюдателю не нравится одежда адресата, поэтому он исключает референт dress «платье» дистальным демонстративом that из своего личного пространства, тем самым показывая, что выбор, сделанный адресатом, для него неприемлем.

    Таким образом, употребление английских указательных местоимений зависит от выполняемых ими функций и типа ситуации. При экзофорическом дейксисе, ориентирующем процесс коммуникации на внеязыковую действительность, выбор указательного местоимения детерминируется физическим расстоянием от говорящего как дейктического центра до предмета и способностью его воспринимать через визуальный, слуховой или обонятельный сенсорные каналы. Анафорическое употребление демонстратива зависит от времени упоминания референта. В дискурсивно‒дейктическом типе ситуации выбор детерминатива определяется коммуникативным статусом участников ситуации общения. При распознавательном типе ситуации выбор между проксимальными и дистальными указательными местоимениями обусловлен наличием общего пресуппозиционного фонда знаний коммуникантов и их эмоциональным состоянием.

     

    Список литературы

    1.       Бердник, О. В. Интерактивность указательных местоимений в языках разных систем в синхронном и диахронном освещении: автореф. дисс. канд. филол. наук: 10.02.09 / О. В. Бердник. — Ростов-на-Дону, 2009.—23 с.

    2.       Кибрик, А. А. Дейксис/А. А. Кибрик // Энциклопедия Кругосвет [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/DEKSIS.html? page=0,3. — Дата доступа: 12.01. 2016.

    3.       Майтинская, К. Е. Местоимения в языках разных систем/К. Е. Майтинская. — М.: Наука, 1969.—308 с.

    4.       Маковский, М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов/М. М. Маковский. — М.: Владос, 1996.—416 с.

    5.       Anderson, S. R. Deixis/S. R. Anderson, E. L. Keenan // Language Typology and Syntactic Description. — Vol. III. Grammatical Categories and The Lexicon/ed. by T. Shopen. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. — P. 259‒308.

    6.       Bauer, W. Māori/W. Bauer // Descriptive Grammars. — London: Routledge, 1993.—640 p.

    7.       Chen, P. Identifiability and Definiteness in Chinese/P. Chen // Linguistics. 2004. -Vol. 42 (6). — PP. 1129‒1184.

    8.       Clark, E. V. From Gesture to Word: on the Natural History of Deixis in Language Acquisition/E. V. Clark // Human growth and development: Wolfson college lectures, 1976 / ed. J. S. Bruner & A. Garton. — Oxford, 1978. — P. 85‒120.

    9.       Diessel, H. Demonstratives: Form, Function and Grammaticalization/H. Diessel. — Amsterdam: John Benjamins, 1999.—205 р.

    10.     Hawkins, J. A. Definiteness and Indefiniteness: a Study in Reference and Grammaticality Prediction/J. A. Hawkins. — London: Croom Helm, 1978.—316 p.

    11.     Himmelmann, N. P. Demonstratives in Narrative Discourse: a Taxonomy of Universal Uses/N. P. Himmelmann // Studies in Anaphora/B. Fox (ed.). — Amsterdam: John Benjamins, 1996. — PP. 205‒254.

    12.     Lakoff, R. Remarks on This and That/R. Lakoff // Berkerley Studies in Syntax and Semantics.- London: The MIT Press, 1974. — PP. 345‒356.

    13.     Lyons, C. Definiteness/C. Lyons. — Cambridge: Cambridge University Press, 1999. −380 p.

    14.     Pratchett, Т. Good Omens [Электронный ресурс]. — Режим доступа:http://www.bestlibraryspot.com/book/Good_Omens/ — Дата доступа: 2.10.2016.

     

    Источники примеров

    НКРЯ — Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ruscorpora.ru/search-para-en.html. — Дата доступа: 10.10.2016.

  • Барселона – культурная столица Испании, город всемирного исторического наследия

    Барселона – культурная столица Испании, город всемирного исторического наследия

    Грипич Карина Сергеевна — Студент, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Дырда Жанна Николаевна — Преподаватель кафедры профессиональной иноязычной подготовки, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    В современном мире туризм является неотъемлемой составляющей экономики любой страны. В 2017 году Испания стала второй после Франции страной по числу посетивших ее иностранных туристов. Только лишь за сентябрь 2017 г., по данным Estadística de Movimientos Turísticos en Fronteras (Frontur), Испанию посетило 8,8 млн иностранных туристов. Лидером по числу зарубежных гостей стала Каталония: за первые девять месяцев 2017 г. она приняла 15,7 млн туристов, что на 7,8 % больше, чем в 2016 г. На втором месте – Балеарские острова (12,3 млн туристов), на третьем – Канарские острова (10,4 млн) [8].

    Испания известна своей историей, искусством, корридой, фламенко, пляжами и большим количеством солнечных дней в году. Уже на протяжении многих веков она является одним из культурных центров Европы. Каждый регион, каждый город в пределах одного региона, а иногда и каждая деревня представляют совсем другую реальность: увлекательную и оригинальную. Множество туристов приезжают в Испанию, чтобы полюбоваться ее древними городами, историческими памятниками, познакомиться с наследием выдающихся деятелей испанской культуры, с испанским народом, традициями и блюдами национальной кухни.

    Наиболее посещаемыми городами Испании являются Мадрид, Барселона и Севилья. Согласно статистическим данным, Барселона привлекает 14,6 % от всего культурно-познавательного туризма в Испании [5]. Поэтому Барселону можно назвать культурной столицей Испании.

    Туристские потоки Барселоны можно разделить на три наиболее популярные группы по целям поездки.

    К первой группе относят людей, которые хотят увидеть достопримечательности города Барселоны, познакомиться с творчеством выдающегося архитектора Антонио Гауди, попробовать местные блюда и просто насладиться отдыхом в этом волшебном месте.

    Улицы и кварталы Барселоны представляют собой выставку под открытым небом. Каталонская столица тесно связана с именем выдающегося испанского архитектора – Антонио Гауди. Деятельность молодого архитектора помогла формированию иного представления об архитектуре. Список архитектурного наследия Барселоны в большей степени пополнен благодаря Антонио. Считается, что именно Гауди оказал самое значимое влияние, ведь не многие архитекторы смогли масштабно изменить облик своей родины. Творчество Антонио означает «революцию» испанского модерна. Музой архитектора являлась живая природа: облака, животный и растительный мир стали источником вдохновения. Сам архитектор считал, что нет ничего хуже, чем однообразные, скованные и замкнутые фигуры. Он избегал прямых линий, считая, что прямая линия – это порождение человека, а круг – порождение Бога. Это позволило автору сформировать собственный стиль.

    Барселона – единственный город в мире, в котором находятся девять объектов из списка Всемирного наследия ЮНЕСКО: Ла Педрера (La Pedrera), парк Гуэль (El Parque Güell), дворец Гуэль (Palacio Güell), Дворец каталонской музыки (Palacio de la Música Katalana), больница Святого Креста и святого Павла (El Hospital de la Santa Cruz y San Pablo), Саграда Фамилия (Sagrada Familia), Дом Батло (la Casa Batló), Дом Висенс (la Casa Vicens), Крипта де ла Колуния Гуэль (la Cripta de la Colonia Güell) [7].

    Первыми зданиями, удостоившиеся такого высокого звания, стали в 1984 году дом Мила (знаменитая Педрера), парк Гуэль и дворец Гуэль.

    Дом Мила (la Casa Mila), известный также как Ла Педрера, – это уникальное здание, построенное в 1906–1912 годах по проекту архитектора Антонио Гауди. Эта последняя работа великого архитектора. Дом получил название в честь заказчика, однако люди прозвали его «Ла Педрера», что в переводе означает «каменоломня». В целом это своего рода созданная человеком гора с пещерами, открывающимися на фасаде, откуда исходит мощная жизненная сила. Самым впечатляющим элементом этого здания является крыша с террасой. С нее можно любоваться каменным «зверинцем», состоящим из вентиляционных труб, шахт, лестниц, садов, таинственных и тревожных монстров в капюшонах [2].

    Парк Гуэль представляет собой большой сад с уникальными архитектурными элементами. Эта также работа Антонио Гауди. Основная идея заключалась в создании элитного жилого комплекса, но на протяжении многих лет эта идея была забыта, и на этом месте был построен парк. Парк Гуэль покрыт волнистыми, древовидными колоннами, фигурами животных и геометрическими фигурами. Сегодня в этом парке расположен дом-музей Гауди, где архитектор жил 20 лет. Визит в Барселону никогда не будет считаться полным без прогулки в парке Гуэль [6].

    Дворец Гуэль был построен как особняк для семьи Гуэль и в настоящее время сохранился почти таким же, каким его построил художник. Как и в случае с домом Мила, одним из самых необычных элементов во дворце Гуэль является крыша площадью более 400 квадратных метров, интересные трубы которой украшены цветным керамическим покрытием. Дворец Гуэль является экстравагантным зданием, в котором каждая деталь излучает магию.

    Дворец каталонской музыки (Palacio de la Música Catalana) является одним из самых необычных концертных залов в мире и одним из самых представительных памятников модернизма Каталонии. Концертный зал составлен из окон, погружающих зрителей в мир фантазии [1].

    Больница Святого Креста и св. Павла – впечатляющий больничный комплекс, построенный в начале ХХ века. Согласно замыслу, исцелению больных должна была содействовать приятная обстановка. Каждое из отделений в больнице имело собственное здание, и все были соединены между собой подземными залами.

    Храм Святого Семейства (Sagrada Familia) является уникальным и инновационным храмом, разработанным Гауди. Этот проект Антонио Гауди рассматривал как шанс воплотить все свои мечты и фантазии. Собор должен был состоять из 18 башен, но до своей смерти Гауди успел создать только одну. До сих пор были возведены 8 из 18 башен, разработанных Гауди. Внутри храма расположены столбы в форме ствола дерева, которые превращают храм в огромный каменный лес.

    Дом Батло был открыт для публики в 2002 (год Гауди). Происхождение данного сооружения напрямую связано с литературой и отражает сюжет, где св. Георгий убивает дракона. Великолепная игра цвета и материала буквально оживляет вид. Если присмотреться, то можно разглядеть, что первые два этажа схожи с костями и скелетом дракона, а стена – с его кожей Кровля похожа на хребет, на ней установлены башенка и несколько групп дымовых труб разнообразных сложных форм, облицованные керамикой. При его посещении вы сможете увидеть основные этажи, мансарду, дворик, ворота и крышу. Фасад здания украшают слоны, причудливые монстры и венецианские маски [3].

    Дом Висенс находится в частной собственности и закрыт для посетителей. Тем не менее, можно полюбоваться внешним видом здания: чугунными перилами с растительными мотивами и чугунным забором с растениями, столь характерными для работ Гауди [4].

    Крипта Колуния Гуэль – это территория, которая располагала больницей, пунктом общественного питания, школой, магазинами, театрами, часовнями, а также заводами и жильем для работников. Позже был построен родовой склеп Гуэль, в который можно попасть через портал, состоящий из колонн в форме деревьев [3].

    Вторая группа туристов включает людей, которые посещают Барселону с целью практики или изучения испанской речи, ведь нет ничего лучше, чем изучать язык с его носителем. Испанский язык считается одним из наиболее популярных в мире, а также наиболее красивых и несложных в изучении. На нем разговаривают в большей части Южной и Центральной Америки, в Мексике, «на далеких островах», в США, на всех населенных континентах. Язык Сервантеса признан государственным в 21 стране мира. Испанский язык является одним из шести рабочих языков ООН и ЕС, неоспоримо значение испанского языка для развития туризма, торговли и межнационального общения. Всего на этом наречии говорят от 320 до 500 миллионов человек, причем их количество постоянно увеличивается. Больше же всего носителей испанского языка проживает в Мексике – порядка 120 миллионов человек, еще 40 миллионов – в США. В мировом сообществе языков яркий, солнечный, «знойный» испанский прочно занимает почетное место.

    К третьей группе относят туристов, преследующих иные цели путешествия.

    Барселона – исторический город, один из самых важных городов Испании, где каждый уголок – это новый шепот истории, которая вышла за рамки времени. Чтобы погрузиться в этот «фантастический» испанский мир, необходимо знать историю страны и ее культуру, поддерживать разнообразные и многоуровневые контакты и формы общения, необходимо не только знание соответствующего языка (испанского), но и знание норм и правил иноязычной культуры.

    Каждый человек осознает, что для полноценного межкультурного взаимопонимания одного владения иностранным языком недостаточно. В настоящее время человеческое взаимопонимание становится одной из важнейших сторон развития современного общества. В общении человек усваивает общечеловеческий опыт, исторически сложившиеся общественные нормы, ценности, знания, способы деятельности, формируясь как личность и носитель культуры. Именно мелодичный и прекрасный испанский язык в совокупности с достопримечательностями Барселоны делают поездку в этот город незабываемой. Побывав в Барселоне однажды, вы захотите вернуться в нее снова.

    Библиографический список

    1.        Дворец каталонской музыки. URL: https://ispaniagid.ru/palau-de-la-musica-catalana/.

    2.        Дом Мила.URL: http://www.barcelona-spain.ru/casamila.php.

    3.        Достопримечательности в Барселоне. URL: http://www.conocerbarcelona.com/que-ver.

    4.        Каса Висенс.URL: http://www.barcelonaturisme.cat/Casa-Vicens/_3Ngb8YjSpL3U56ScBHOWcxpDev_Vr2xeoeFe6sITMrz_LNG5_R8T4FYqhoWapW93.

    5.        Названы самые посещаемые туристами страны мира.URL: http://news.turizm.ru/ france/37626.html.

    6.        Парк Гуэля. URL: http://www.topkurortov.com/park-guelya-barselona/.

    7.        Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО в Испании.URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/54256.

    8.        Туристические потоки Испании.URL: https://espanarusa.com/ru/news/article/ 621986.

     

  • Белорусско-английская межъязыковая фразеологическая эквивалентность в теоретическом и прикладном аспектах

    Белорусско-английская межъязыковая фразеологическая эквивалентность в теоретическом и прикладном аспектах

    Автор: Артемова Ольга Александровна, к.ф.н., доцент, Белорусский государственный университет, г. Минск

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Рассмотрение концепций современных ученых (Ж.П. Вине и Ж. Дарбильне [12], Дж. Кэтфорд [10], Ю. Найда [11], М. Бейкер [9] и др.) по проблеме межъязыковой эквивалентности показал разнообразие ее определений. Мы разделяем подход к фразеологизму как микротекст. При подобной трактовке эквивалентность предусматривает не только максимально возможную близость разноязычных текстов, но и трансляцию информации на уровне равноценных по форме словесных символов: передача фразеологизма исходного языка фразеологизмом на язык сопоставления [6].

    При установлении типов межъязыковых отношений белорусских и английских пространственных фразеологизмов к основным критериям эквивалентности относятся семантические, структурные, грамматические, функционально-стилевые характеристики, состав лексем-компонентов и фразеологический образ. В соответствии с этим определена степень коррелятивности белорусских и английских ФЕ: полные фразеологические эквиваленты, фразеологические эквиваленты с образной национальной спецификой, безэквивалентные фразеологизмы.

    Полная эквивалентность белорусских и английских ФЕ с пространственной семантикой определяется максимальной изоморфностью сем, лексико-грамматической структуры, функционально-стилистической отнесенности, а также совпадением фразеологических образов:  например, плячом к плячу и shoulder to shoulder с семантикой «близко». Среди белорусских и английских ФЕ были выявлены 284 (48,3%) белорусско-английские полные фразеологические параллели. Подобный изоморфизм обусловлен наличием в компонентном составе этих фразеологизмов лексем-соматизмов (рука аб руку, hand in hand), дейктических местоимений (тут i там, here and there), заимствованием или калькированием ФЕ в результате культурно-исторического взаимодействия этносов (Аўгiевы стайнi[СФ 2, с. 448] , Аugean stables[OALD]), одинаковым переосмыслением исходных словосочетаний-прототипов как свободных словосочетаний. Например, белорусская ФЕ пайсцi з ветрам и ее англоязычное соответствие gone with the wind (буквально «ушел с ветром») образовались от одного словосочетания-прототипа, основанного на способности ветра перемещать предметы с одного места на другое, которое в процессе переосмысления получила новое значение ‘бесследно исчезать, пропадать’.

    Фразеологические эквиваленты с образной национальной спецификой имеют одинаковое значение, но разные образные составляющие: з усiх бакоў [СФ 1] и from all quarters [DAIPV] обладают общей семантикой «из разных мест, сторон». В белорусском фразеологизме образом выступает перемещение из четырех сторон света. В английской ФЕ фразеологический образ – перемещение из районов города quarters «части города, где живут и работают люди определенной национальности или социального статуса». Всего были установлены 272 фразеологических эквивалента с образной национальной спецификой (46,3%).

    Безэквивалентные фразеологизмы – белорусские ФЕ, которые не имеют англоязычных фразеологических соответствий. В ходе исследования выявлены 32 (5,4%) белорусских безэквивалентных фразеологизма. Факторами их существования выступают: наличие в ФЕ лексем-реалий жизни белорусского народа (пад гаршчок падстрыгаць[СФ 1, с. 298]), где гаршчок «глиняный сосуд для приготовления горячего блюда»); использование в механизме фраземообразования средств выразительности (хадзiць ходырам[СФ 2, с. 593], где присутствует аллитерация звуков [х] [д] и [дз'']); применение стилистических приемов для иронического или юмористического эффекта (сабакам сена касiць[СФ 1, с. 564]); обыгрыванием собственных имен (як Марка по пекле хадзiць [СФ 2, с. 21]). Приемами передачи значения безэквивалентной ФЕ являются полное или частичное фразеологическое калькирование, выборочный, трансформационный, контекстный, комбинированный, лексический и дескриптивные способы перевода. Основными средствами передачи семантики белорусских безэквивалентных ФЕ на английский язык выступают лексический (93,7%) и дескриптивный (6,3%) типы. Так значение ФЕ Бог семярым нёс да аднаму дастаўся можно передать на английский язык сложным словом big-nosed или лексемой snouty, а значение ФЕ пайсцi на сяло – при помощи дескриптивного перевода to go from one house to another without purpose for marking time «отправится ходить без всякой нужды из одного дома в другой, чтобы быстрее и незаметно шло время».

    В процессе исследования установлена корреляция между типом фразеологической эквивалентности и формой проявления национальной специфики в виде следующих показателей:

    1) индекс межъязыковой фразеологической эквивалентности – отношение количества белорусских ФЕ с полными английскими фразеологическими эквивалентами к общему количеству белорусских ФЕ определенной фразеосемантической подгруппы. Сопоставление выделенных нами индексов фразеологической эквивалентности для 29 фразеосемантических подгрупп показало, что самые высокие показатели индекса межъязыковой фразеологической эквивалентности (> 0,7) имеют подгруппы откуда / куда (0,85), близко (0,74), нахождение в различных местах (0,79), протяженность (0,83) и ограниченность (0,75). Это позволяет трактовать их как универсальные пространственные характеристики, которые получают идентичную манифестацию в белорусской и английской фразеосистемах;

    2) индекс образной национальной специфики – отношение количества белорусских ФЕ с образной национальной спецификой к общему количеству белорусских ФЕ определенной фразеосемантической подгруппы. Высокие показатели индекса образной национальной специфики (>0,7) белорусских фразеологизмов в сопоставлении с английскими обнаружены в подгруппах с кинетической (средство перемещения – 0,92), ориентационной (далеко – 0,74) и метрической семантикой (маленький – 0,92, короткий – 1, неглубокий – 1). ФЕ этих подгрупп манифестируют несовпадение ассоциативно-образных ментальных процессов при восприятии и репрезентации идентичных пространственных характеристик носителями белорусского и английского языков;

    3) индекс безэквивалентности – отношения количества безэквивалентных белорусских ФЕ к общему количеству белорусских ФЕ определенной фразеосемантической подгруппы. Низкие показатели индекса безэквивалентности имеют 16 белорусских фразеосемантических подгрупп на фоне английских, демонстрируют однонаправленность путей переосмысления исходных словосочетаний носителями белорусского и английского языков.

    Интегральный уровень фразеологической эквивалентности белорусского ФСПП в сопоставлении с английским ФСПП – обобщенный индекс белорусско-английской межъязыковой фразеологической эквивалентности – определялся как отношение совокупности белорусских ФЕ, которые имеют полные фразеологические английские аналоги всех 29 фразеосемантических подгрупп, в отношение общего числа ФЕ белорусского ФСПП. Он составляет 0,48 и свидетельствует о значительной степени совпадения репрезентации пространственных представлений в белорусской и английской фразеосистемах, что можно трактовать общими индоевропейскими корнями двух языков, принадлежностью этих этносов к европейскому христианскому лингвокультурному ареалу.

    Интегральный уровень национальной специфики – обобщенный индекс белорусской национальной специфики фразеологической семантики – определялся как отношение совокупности белорусских безэквивалентных ФЕ и ФЕ с образной национальной спецификой в отношении общего числа единиц белорусского ФСПП. Он составляет 0,52 и детерминируется интра-(генетическая, структурная разнотипность белорусского и английского языков) и экстралингвистическими факторами (культурно-исторические, географические условия проживания носителей исследуемых языков).

    Практическим выходом выявленной в ходе исследования тематической сегментации белорусского и английского ФСПП и установленных белорусско-английских межъязыковых фразеологических параллелей появился «Белорусско-английский идеографический словарь фразеологизмов с пространственной семантикой». На основе анализа работ по теоретической и практической лексикографии и фразеографии [1; 2; 3; 4; 5; 7; 8] была разработана его макро- и микроструктура. Микроструктура словаря манифестирует иерархичность категории пространства и состоит из таксона пространство как общего семантического критерия и 29 подтаксонов для белорусских и английских ФЕ. Каждый подтаксон имеет свою продуктивность как количество представленных в нем единиц. Компаративный анализ продуктивности 29 подтаксонов показал репрезентацию в белорусской и английской фразеосистемах максимальной («быстро», «далеко», «большой») и минимальной («близко», «маленький») степени проявления пространственных характеристик, тенденции к положительному («хорошее, родное, известное место») или отрицательному («плохое, чужое, неизвестное место») полюсам.

    Микроструктура фразеологического справочника – это словарная статья, состоящая из следующих разделов: заглавная белорусская ФЕ с показом места ударения в лексемах-компонентах; ее грамматическая, структурная и функционально-стилистическая характеристика; объяснение значения на белорусском языке; парадигматические отношения; структурно-грамматическая характеристика и толкования на английском языке; ближайший английский эквивалент в семантическом, образном, лексико-грамматическом и функционально-стилистическом аспектах; иллюстративные примеры употребления белорусского фразеологизма и его англоязычного эквивалента с переводом на белорусский язык:

    ТВАР / ТВА́РАМ У ТВАР[ФСМТЯК, с. 560; СФ 2, с. 512]

    Акал. Разм. Вельмі блізка адзін да другога (сутыкацца, сустракацца, стаяць, сядзець і пад.)

    Сін.: вочы ў вочы; грудзі ў грудзі; лоб у лоб; носам у нос; нос у нос.

    coll[NP; adv; fiхed WO] (to see, meet, etc s.o. or sth.) right by, close up:

    = face to face[CDEI, с. 63; ODСIЕ 2, с. 173; LDCE, c. 489]

    Сотнікаў з натугай павярнуў галаву і апынуўся тварам у твар з канваірам.(В. Быкаў)

    Then she turned away and cameface to face with Emelda Linley.(Р. Kearney)

    ‘Потым яна адвярнулася і сутыкнулася тварам у тварз Эмельдай Лайнлі’.

    Подобная структура словарной статьи, на наш взгляд, соответствует требованиям времени и делает словарь пригодным для широкого круга пользователей. Его могут применять не только носители белорусского и английского языков в качестве справочника для перевода, но и ученые, которые исследуют белорусскую фразеосистему в сравнительно-сопоставительном аспекте с фразеосистемами других языков.

     

    ИСТОЧНИКИ ПРИМЕРОВ С ПРИНЯТЫМИ СОКРАЩЕНИЯМИ

    1. СФ 1 – Лепешаў, I.Я. Слоўнiк фразеалагiзмаў: у 2 т. Т. 1. А – Л. Мінск: БелЭн, 2008. – 672 с.

    2. СФ 2 – Лепешаў, I.Я. Слоўнiк фразеалагiзмаў: у 2 т. Т. 2. М – Я. Мінск: БелЭн, 2008. – 704 с.

    3. DAIPV – Spears, R. McGraw-Hill Dictionary of American Idioms and Phrasal Verbs [Electronic resourсe] / R. Spears. – 2011. – Mode of access: http://www.idioms.thefreedictionary.com. – Date of access: 03.03.2010.

    4. OALD – Oxford Advanced Learner’s Dictionary [Electronic resourсe]. – Electronic text data and program (10 Mb). – Oxford: Oxford univ. press, 2000. – 1 electronic optical disk (CD-ROM).

     

    СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    1. Аюпова, Р.А. Фразеографическое описание татарского, русского и английского языков: автореф. дис. … д-ра филол. наук: 10.02.02 / Р.А. Аюпова; Казан. федер. ун-т. Казань, 2010. – 44 с.

    2. Бабенко, Л.Г. Синопсис идеографического описания русской лексики кaк форма репрезентации категоризации мира // Горизонты современной лингвистики: традиции и новаторство: сб. в честь Е.С. Кубряковой / редкол.: В.А. Виноградов [и др.]. М., 2009. – С. 592 – 613.

    3. Бабкин, А.М. Идиоматика и грамматика в словаре // Современная русская лексикография, 1980 / Акад. наук СССР, Ин-т рус. яз. ; ред.: А.М. Бабкин (отв. ред.), В.Н. Сергеев. Л., 1981. – С. 5–43.

    4. Баранов, А.Н. Словарь-тезаурус современной русской идиоматики. М.: Аванта+, 2007. 1135 с.

    5. Влахов, С.К. К составлению идеографического переводного словаря русской фразеологии: на материале русской и болгарской идиоматики // Фразеологизм и его лексикографическая разработка: материалы IV Междунар. симп. в рамках заседания Междунар. комис. по проблемам славян. фразеологии при Междунар. ком. славистов / Совет. ком. славистов; ред.-сост. А.С. Аксамитов. Минск, 1987. – С. 20–23.

    6. Исмагилова, Л.А. Безэквивалентная глагольная лексика русского и немецкого языков: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.20 / Л.А. Исмагилова; Калинин. гос. ун-т. Калинин, 1984. – 15 с.

    7. Квеселевич, Д.И. Основные проблемы лексикографической разработки фразеологии в русско-английском фразеологическом словаре: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.20 / Д.И. Квеселевич; Акад. наук УССР, Ин-т языкознания. Киев, 1975. – 25 с.

    8. Фёдоров, А.И. Лексикографическая характеристика фразеологизмов и идиом, помещенных в словаре // Фразеологический словарь русского литературного языка: в 2 т. / сост. А.И. Фёдоров. Новосибирск: Наука, 1995. Т. 1. С. 6 –13.

    9. Baker, М. In Other Words: a Coursebook in Translation. London: Routledge, 1992. – 300 p.

    10. Catford, J.C. A Linguistic Theory of Translation: an Essay on Applied Linguistics. London: Oxford Univ. Press, 1965. – 103 p.

    11. Nida, E.A. The Theory and Practice of Translation / E.A. Nida, C.R. Tiber. Leiden; Boston: Brill, 2003. – 218 p.

    12. Vinay, J -P. Comparative Stylistics of French and English: a Methodology for Translation. Amsterdam; Philadelphia: J. Benjamins Pub. Co., 1995. – 358 p.

  • Вербальные избыточность и недостаточность как переводческая проблема

    Вербальные избыточность и недостаточность как переводческая проблема

    Автор: Филиппова Ирина Николаевна, к.филол.н., доцент кафедры переводоведения и когнитивной лингвистики Московского государственного областного университета, г. Москва

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    В настоящей работе предпринята попытка обобщить полученные автором результаты исследования вербальных феноменов избыточности и недостаточности в условиях двуязычной коммуникации, опосредованной переводом. Теоретическая актуальность темы определяется потребностью систематизации методологии перевода, а именно: интеграции интепретационизма и трансформативизма на принципах синергетики и холизма, детализации и стратификации макро- и микростратегий, а также потребностью разрешения вопросов о соотношении избыточности и недостаточности в коммуникативном континууме, алгоритме их перевода. Практическая необходимость такого опыта продиктована потребностью в новых методах обучения студентов устной и письменной медиации в процессе межъязыковой и межкультурной коммуникации и интенсификацией обучения (особенно самостоятельного), в условиях дефицита аудиторного времени.

    Объектом исследования являются языковые факты избыточности и недостаточности в двуязычной коммуникации, представляющие комплекс лингвистических, лингвокультурологических и когнитивных задач, осложняющих процесс перевода и требующих специальных навыков и умений устной и письменной медиации. Фактическим материалом настоящего обзора служат аутентичные тексты на немецком и русском языках и их переводы, содержащие языковые факты вербальной избыточности и недостаточности.

    Ретроспектива исследований избыточности и недостаточности обнаруживает достижения в изучении этих феноменов с различных точек зрения: отношение их к языковой норме, лингвостатистическое определение избыточности некоторых национальных языков, фрагментарное описание детерминант и некоторых свойств избыточности и недостаточности, представленные в работах А. Геллена, Е.В. Грудевой, Ж. Дюбуа, Г.С. Ждановой, Л. Иванова, В.М. Илюхина, В.Б. Касевича, С.И. Литвин, Л.Л.Нелюбина, Р.Г. Пиотровского, Г. Почепцова, Е.А. Суховой и др. Анализ избыточности и недостаточности проводится на разнородном стилистическом материале: от информационного сообщения до поэтических текстов, – и охватывает широкий спектр языков: русский, английский, французский, немецкий, польский, чешский, болгарский, армянский, греческий, латинский, готский и др. Нерешенными остаются вопросы стратегии их передачи в переводе и лингводидактическая оптимизация перевода. Разрешению названных вопросов призваны способствовать разработанный автором холистический подход к переводу избыточности и недостаточности и создаваемый автором контент электронного учебного пособия со значительным объемом фактического материала.

    Новизна авторского подхода к избыточности и недостаточности заключена в выявлении их синкретичного и кумулятивного характера и в понимании их внутренней взаимосвязи, которая ранее не была предметом специального лингвистического анализа, однако представляет несомненный интерес. Бифуркационная организация высказывания с одновременно сопряженными и независимыми чертами избыточности и недостаточности передает смысл в соответствии с интенцией автора и национально маркированными когнитивными стереотипами. Взаимодействуя в речевой цепи, избыточность и недостаточность функционируют в системе, являясь при этом конкурирующими тенденциями вербализации одного и того же смысла. Автору речи для формации смысла речевыми средствами приходится искать (осознанно или интуитивно) и реализовывать компромисс между этими тенденциями. Избыточность и недостаточность взаимосвязаны не аддитивно, их сопряжение не сводимо к их буквальной сумме. В результате когерентности (одновременной реализации на основе взаимоисключения и взаимопроникновения) создается целостная система, обладающая новыми свойствами (не совокупно равными частным свойствам избыточности и недостаточности в изолированном рассмотрении). Таким образом, избыточность и недостаточность детерминируют эмерджентность коммуникации [7, c. 28–32].

    Проблема адекватной передачи избыточности и недостаточности не решена и актуальна. Первым шагом в решении переводческой задачи является выбор стратегии перевода, определяющей генеральное направление и, в значительной степени, коммуникативную удачу или неудачу в двуязычном общении. В работах отечественных и зарубежных переводоведов вопросам переводческой стратегии придается большое значение. Широкая палитра мнений исследователей по вопросу стратегии, с одной стороны, допускает значительную свободу понимания термина, с другой стороны, позволяет принять одно из имеющихся мнений или представить новое.

    В настоящей работе предлагается различать трехуровневую градацию технологии перевода.

    Верхний, предельный уровень занимает подход: трансформационный (получивший освещение в трудах В.Н. Комиссарова, Е. Найды, Л.Л. Нелюбина, Я.И. Рецкера); интерпретативный (изложенный в работах Т.И. Бодровой-Гоженмос, Е.-А. Гута, М. Ледерер, З.Д. Львовской, З.Д. Миньяра-Белоручева, Г.Э. Мирама, Д. Селескович), основанный на наиболее значимых достижениях переводоведческих теорий; и холистический, разрабатываемый автором как альтернатива изолированному применению трансформационизма и интерпретационизма [7, c. 32–38]. В настоящее время в области переводоведения отмечается кризисное состояние, предваряющее появление новой парадигмы. Объединить достижения предшествующих парадигм теории перевода, не отрицая при этом необходимость их оптимизации, предложить диверсификационные пути для применения в исследовательской деятельности позволяет новый синергетический подход. В области переводоведения синергетизм является закономерным следствием развития трансформационизма и интерпретационизма, нивелируя недостатки двух основных переводоведческих парадигм и экстрагируя их преимущества. В переводоведении принято конфронтировать интерпретативный и трансформационный подходы. Однако внимательный анализ обнаруживает не столь существенное их взаимное противоречие. Думается, что в практике перевода отказ от жесткой дихотомии трансформационного и интерпретативного подходов позволяет достичь более адекватной коммуникации, а в теории перевода – выявить их комплементарную взаимоcвязь. На основе синергетизма как одного из лидирующих научных направлений в приложении к языку вообще и переводоведению в частности (активно развиваемому в работах Л.М. Алексеевой, Н.Н. Белозеровой, С.П. Курдюмова, Л.В. Кушниной, Г.Г. Малинецкого, Г.Г. Москальчук), имеющего значительный потенциал в разрешении крупных проблем и частных задач, вырабатывается холистический переводческий подход, обладающий значительной теоретической валидностью и перспективой практического использования. Понимание преимущества холизма как необходимой методологии познания эмерджентных систем (над редукционирующими интерпретационизмом и трансформационизмом) открывает новые перспективы в переводе когерентных избыточности и недостаточности в эмерджентной системе вербальной коммуникации.

    Второй уровень занимают макростратегии (представленные в исследованиях В.Виллса, В.М. Илюхина, Ф. Кенигса, Х.-П. Крингса, А.Д. Швейцера, Р. Штольце и др.) и вырабатываемые переводчиком в результате предпереводческого анализа текста, они носят характер тенденции, охватывающей полный объем ИТ. По результатам анализа переводоведческой литературы оказывается возможным выделить следующие типы макростратегий: 1) адекватная передача; 2) перестраховка в форме амбивалентности ПТ или одновременного применения нескольких приемов; 3) отказ от перевода.

    Третий уровень занимают микростратегии (разработанные и описанные в публикациях М. Бейкер, И. Блоха, К.А. Ельцова, Р.К. Кошкина, Г. Тури, З.Р. Хайрутдинова, Б. Хорн-Хельф, М. Шлезингер), понимаемые автором как решение конкретной переводческой задачи в данном текстовом континууме, они реализуют макростратегию в пределах меньшего объема.

    В отношении практики перевода когерентное сопряжение избыточности и недостаточности, составляющих эмерджентную систему, обусловливает использование следующих переводческих технологий (представлены в порядке их важности и последовательности реализации: 1) холистический подход, понимаемый как комплементарность интерпретационизма и трансформационизма; 2) макростратегии адекватности; 3) специальные микростратегии (нормализация, симплификация, эксплицитация).

    Das Denkmal vor dem Hauptgebäude der Berliner Universität zeigt ihn lässig und selbstbewusst. Wilhelm von Humboldt sitzt auf seinem steinernen Sessel und blickt stolz auf die Studenten herunter. So, als wollte der preußische Bildungsreformer und Gründer der Universität noch heute für sein Lebenswerk Respekt einfordern [8]. – ‘Памятник Вильгельму фон Гумбольдту перед главным зданием Берлинского университета: прусский реформатор системы образования восседает в кресле и гордо глядит на студентов с постамента, словно внушая уважение к главному делу своей жизни, основанию университета’.

    Холистический подход позволяет осуществить при передаче этого фрагмента следующие технологии: изъятие 5 сегментов нерелевантной информации (выделенных курсивом), компенсация 2 фрагментов недостаточности (выделенных подчеркиванием), лексические трансформации, синтаксические трансформации (преобразование 3 простых предложений в 1 сложный синтаксический комплекс) и конверсия.

    Der Duden steht heute wohl im Bücherregal jeder Familie [9]. ‘Теперь, пожалуй, нет такой семьи, где не было бы словаря Дудена’.

    При переводе этого фрагмента применены следующие технологии: изъятие 2 сегментов нерелевантной информации, компенсация 1 фрагмента недостаточности, синтаксическая трансформация (преобразование простого предложения в сложноподчиненное в рамках антонимического перевода) и конверсия. Таким образом создается радикально перефразированный, но адекватный ПТ (выполняющий коммуникативную задачу) в соответствии с нормами ПЯ.

    Лингводидактика перевода избыточности и недостаточности в двуязычии требует внедрения новых обучающих технологий. Значение навыков линейности речи, компрессии и декомпрессии, эксплицитации, симплификации и нормализации для устного и письменного перевода представляется достаточно очевидным и не нуждающимся в дополнительных комментариях. В связи с этим в процессе формирования языковой компетенции переводчиков следует обращать внимание студентов на отличительные свойства немецкой и русской языковых систем, языковой и речевой норм и организовывать тренинг языковых и переводческих навыков в соответствии с профессиональными требованиями и с использованием современных технологий. Реализации этих задач служит создаваемый автором контент электронного учебного пособия по устному и письменному переводу, содержащий обширный эмпирический материал. Непосредственная цель контента – развитие навыков и умений устной и письменной медиации в переводе, второстепенные (опосредованные) задачи: интенсификация обучения (в условиях дефицита аудиторного времени) и активизация самостоятельности студентов в получении профессиональных навыков, расширение их лингвистического кругозора, переводческой и общей коммуникативной компетенции. Этим целям подчинена дидактическая организация контента, предусматривающая выбор собственной траектории обучения в соответствии с принципами e-Learning. Открытая структура «сеть семантических единиц», реализованная в контенте, позволяет комбинировать его с теоретическими и практическими курсами по профилю «перевод и переводоведение», способствуя созданию комплексной системы знаний, умений и навыков, составляющих профессиональные и общекультурные компетенции выпускников. Материал соответствует международным стандартам SCORM для введения контента и его функционально совместимых активов в электронные библиотеки и адаптирован к международным системам управления обучением: VitaLMS, Blackboard, WebCT, Moodle и т.п. Основные требования к активам контента находятся в тесной связи с общей дидактикой, но имеют при этом специфику современных информационно-коммуникационных технологий в контексте образования e-Learning [1-6]: открытость структурной иерархии, телекоммуникационность, мультимедийность, оптимизация индивидуальной траектории обучения, эргономичность модулей, комплементарность, рекомбинаторность. Авторский контент соответствует указанным требованиям к контенту электронного обучающего ресурса в функциональном, структурном и психолого-педагогическом отношении. Такая подборка активов позволяет оптимизировать процесс обучения студентов, одновременно способствуя его интенсификации и эффективности. Апробация контента проведена в цикле занятий по практическому курсу перевода второго иностранного языка и во внеадуиторной работе на IV курсе переводческого отделения лингвистического факультета ИЛиМК МГОУ в 2010-2012 уч.гг. На завершающем этапе работы проведен контрольный срез полученных навыков и умений устного перевода в форме зачета, в результате которого выявлена валидность и эффективность использования контента для улучшения качества и объема формируемых знаний, умений и навыков, значимых в дальнейшей профессиональной деятельности.

    Практическое применение результатов настоящей работы представляется необходимым и своевременным, т.к. способствует оптимизации процесса обучения студентов по профильной дисциплине (устному и письменному переводу) и активизирует их самостоятельную работу в развитии соответствующих навыков и умений. Полученные результаты обладают значительной вариабельностью и валидностью, позволяют осуществлять индивидуальный дифференцированный подход. Основная идея – оптимизировать образовательный процесс студентов и способствовать получению ими языковых и переводческих компетенций, необходимых для профессиональной деятельности в области устного и письменного перевода в немецко-русской и русско-немецкой комбинациях.

    Подводя итоги настоящей работы в лингводидактическом аспекте, следует отметить, что практическое применение результатов настоящей работы представляется в связи с успешной апробацией обоснованным, в связи с актуальными условиями реформирования системы высшего образования в РФ – необходимым и своевременным. Настоящая работа обладает перспективой включения активов в смежные лингвистические аспекты в рамках междисциплинарного компетентностного подхода к учебно-воспитательному процессу в связи с новыми концепциями высшего образования.

    Завершая рассмотрение лингвистических вопросов, связанных с передачей избыточности и недостаточности, можно констатировать, что, имея давнюю и в отдельных аспектах успешную историю исследования, эти феномены остаются проблемами в двуязычной коммуникации. Резюмируя обзор с точки зрения теории перевода, необходимо подчеркнуть, что предлагаемый автором холистический подход в русле синергетики и систематизация методологии перевода позволяют в значительной степени гармонизировать процесс перевода и аппроксимировать его результат, свидетельствуя об эффективности и перспективности внедрения холизма в практику перевода.

     

    СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    1.      Беляев, М.И. Теория и практика создания образовательных электронных изданий. – М.: Изд-во РУДН, 2003. – 260 с.

    2.      Беляев, М.И., Краснова, Г.А., Соловов, А.В. Технологии создания электронных обучающих средств. – М.: Изд-во МГИУ, 2002. – 224 с.

    3.      Ермаков, Д.С. Технические и психолого-педагогические требования к разработке электронных учебных пособий. – URL: http://www.1c.ru/rus/partners/training/edu/conf8/th/ermd1.pdf (последнее обращение 12.05.2011).

    4.      Каллиников, П. Особенности разработки электронного учебного контента в вузах. – URL: http://www.e-college.ru/elearning/analytics/a0006/ (последнее обращение 12.05.2011).

    5.      Лавров, О.А. Мастер-Класс «Основы проектирования учебного ресурса для Интернет». – URL: http://elearn.nm.ru (последнее обращение 30.04.2011).

    6.      Порошин, А.Н. Материалы по дисциплине "Информационные ресурсы Интернет". – URL: http://study.econ.pu.ru/p05/pages/m1.html (последнее обращение 30.04.2011).

    7.      Филиппова, И.Н. Перспективы холизма в переводе избыточности и недостаточности // Отечественная и зарубежная литература в контексте изучения проблем языкознания. Книга 8. Монография. – Краснодар: АНО «Центр социально-политических исследований», 2012. – С. 26-41.

    8.      200 Jahre Humboldt-Universität. – URL: http://www.dw.de/dw/article/0,,6080416,00.html (последнее обращение 23.08.2012).

    9.      Kurz und bündig: 100 landeskundliche Lesetexte über Alltägliches und Besonderes über Land und Leute, von Städten und Landschaften, aus der Geschichte, von Sitten und Bräuchen in der Deutschen Demokratischen Republik / M. Richter, D. Liskowa 1. Aufl. – Leipzig: Verlag Enzyklopädie, 1985. – 120 s.

  • Виды неологизмов в современном английском  языке и способы их перевода

    Виды неологизмов в современном английском  языке и способы их перевода

    Алимова Мальвина Руслановна — Старший преподаватель кафедры теории и практики перевода, Дагестанский государственный университет народного хозяйства Махачкала, Россия

    Исаева Хамисат Зауровна — Канд. филол. наук, доцент кафедры иностранных языков, Махачкала, Россия

    В настоящее время мир переживает великую технологическую революцию, затрагивающую почти все стороны человеческой жизни. Научно-техническая революция как одно из важнейших явлений современности вносит существенные изменения в языковую модель мира. С лингвистической точки зрения это приводит к созданию новых слов или появлению новых лексических значений существующих слов. Многие эксперты называют эти новые термины «неологизмами». Ньюмарк описывает неологизмы как «вновь придуманные лексические единицы или существующие лексические единицы, которые приобретают новый смысл» [6, c. 138].

    Перевод неологизмов с одного языка на другой стал необходимым для того, чтобы идти в ногу с глобальным развитием. Перевод играет важную роль в обмене информацией и знаниями между народами. Таким образом, он помогает распространять научные достижения по всему миру. Однако перевод — это нелегкая работа. Трудности перевода неологизмов могут возникнуть из-за сложной природы таких терминов, особенно тех, которые связаны с технической и технологической сферой. Поэтому в данной статье предпринята попытка исследовать перевод неологизмов как одну из наиболее распространенных проблем для студентов-переводчиков.

    Новая наука невозможна без неологизмов, новых слов или новых интерпретаций старых слов для описания и объяснения реальности по-новому. Отвергать неологизмы — значит отвергать научно-технические разработки. Неологизмы — важный морфологический процесс для производства новых слов в языке. Наконец, неологизмы как языковое явление являются обязательным условием обогащения любого языка, а также помогают ему идти в ногу с техническим и технологическим развитием [1, c. 87].

    Русский лингвист В. И. Заботкина подразделяет неологизмы на неологизмы-заимствования, фонологические, семантические и синтаксические. Можно выделить еще два типа из вышеперечисленных — морфологические и фразеологические. Морфологические неологизмы, в свою очередь, подразделяются на аффиксальные (суффиксальные и префиксальные) и созданные путем словосложения, конвекции, сокращения [3, c. 24].

    1.   Фонологические неологизмы образуются из сочетания отдельных звуков. Они представляют собой сложение звуков, при этом часто используются звукоподражательные междометия: rah-rah — «широкая короткая юбка», zizz — «недолгий сон» (имитация звуков, которые производит спящий человек), to buzz — «звонить по телефону» (имитация работы телефонного зуммера).

    2.   Заимствования — один из распространенных способов пополнения лексикона новыми словами. Angst — «экзистенциальный страх, сильная тревога» (нем.), inemuri — «короткий сон сотрудника на рабочем месте» (яп.), emoji — «эмодзи, язык смайлов, используемый в социальных сетях, электронных сообщениях» (яп.).

    3.   Семантические неологизмы — это слова, которые существуют в языке давно, но приобрели новые значения. Например, fishing — «рыбалка»; новое значение — «вид интернет-мошенничества с целью получения доступа к конфиденциальным данным пользователей»; whaling — «охота на китов», новое значение — «вид кибермошенничества с целью похищения конфиденциальных данных высокопоставленных людей».

    4.   Морфологические неологизмы создаются «по образцам, существующим в языковой системе, и из морфем, наличествующих в данной системе» [3, c. 26].

    Аффиксальные части складываются в рамках словообразовательных норм, их морфологическая структура и значение не вызывают проблем с адаптацией в словарях носителей английского языка. Аффиксальные неологизмы делятся на следующие типы:

    -       префиксальные: cybercrime— «киберпреступление», to defriend — «удалить кого-либо из списка друзей в социальной сети», nonversation — «бессмысленный разговор», to mixtext — «отправить сообщение по ошибке не тому человеку, которому намеревался»;

    -       суффиксальные: casualization(«кэжуализация») — «тенденция к созданию более непринужденной атмосферы в офисе, особенно в том, что касается требований к одежде»; googlable —«то, что можно найти в поисковых системах», lookism — «предвзятое отношение к человеку из-за его внешнего вида», peopleology —«наука, изучающая людей».

    5.   Словосложение. Отличительной чертой этого вида является соединение целых слов. Самые распространенные модели словосложения: N + N = N и Adj + N = N.

    Cloud computing — «облачное хранение данных», возможность хранения данных и информации на серверах, доступ к которым открывается через интернет.

    6.   Еще одним способом образования неологизмов является конверсия имен существительных в глаголы и наоборот: to amazon — «совершать покупки на сайте amazon.com»; to google — «искать информацию в интернете с помощью поисковой машины Google».

    7.   Сокращение — еще один способ образования новых слов. Обилие сокращенных слов — характерная черта текстов СМИ. Выделяют несколько видов сокращений:

    -       аббревиатуры: LDR (long distance relationship) — «отношения на расстоянии», NSFW (Not safe/suitable for work) — «не безопасный для работы»;

    -       акронимы, произносятся как единое слово: yolo (you only live once) — «жизнь одна», FOMO (fear of missing out) — «боязнь пропустить что-либо»;

    -       усечения, характерные для разговорной речи: zine — magazine — «журнал», mizzy — miserable — «жалкий»;

    -       слияния : instafamous (Instagram + famous) — « звезда сети Instagram», genervacation (generation + vacation) — « отпуск с   родителями »), jeggins(jeans + leggings) — « джеггинсы ».

    В семантическом плане можно выделить пять обобщенных тематических групп / сфер функционирования неологизмов [2, с. 128]:

    -       общественная и   повседневная жизнь , включая названия различных недавно возникших явлений , привычек , вошедших в   обиход предметов и   т .  д .: wine o'clock‘an appropriate time of day for starting to drink wine’; cidery ‘a place where cider is made’; to binge-watch ‘to watch multiple episodes of a television program in rapid succession’; fandom ‘the state of being a fan of someone or something’; showrooming ‘the practice of visiting a shop or shops in order to examine a product before buying it online at a lower price’;

    -       компьютерные технологии и   социальные сети : selfie ‘a self-portrait photograph’; to rage-quit ‘to angrily abandon an activity that has become frustrating’; AFK ‘away from the keyboard’; second screening ‘the practice of watching television while simultaneously using a smartphone, tablet computer, laptop, or other screen device’; webisode ‘an episode of a series distributed as web television’;

    -       социально - экономическая сфера : bedroom tax ‘a reduction in the amount of housing benefit if the property has more bedrooms than is necessary for the number of the people in the household’; Eurogeddon ‘the catastrophic potential financial collapse in the Eurozone’; squeezed middle ‘he section of society regarded as particularly affected by inflation, wage freezes, and cuts in public spending’;

    -       общественно - политическая лексика : Brexit‘withdrawal of the UK from the European Union’; occupy ‘an international movement protesting against perceived economic injustice by occupying buildings or public places and staying there for an extended period of time’; hacktivism ‘the subversive use of computers and computer networks to promote a political agenda’;

    -       антропоцентрические характеризующие номинации , описывающие людей и   их потребности , умственные качества , взгляды и   убеждения , стиль и   т .  д .: moblivious ‘staring at your phone whilst walking or driving and oblivious of your surroundings’; sapiosexual‘a person who finds intelligence a sexually attractive quality in others’; adorkable ‘unfashionable or socially awkward in a way regarded as appealing or cute’; hangry ‘being so hungry that the lack of food causes a person to become angry and frustrated’.

    Перевод неологизмов является одной из самых больших проблем для студентов-переводчиков, поскольку такие типы слов не так легко найти в обычных и даже в некоторых специализированных словарях. Иногда может помочь контекст и знание составных частей неологизма. Но чаще всего этого недостаточно: переводчик должен обладать и другими экстралингвистическими знаниями, например о том, в каких именно ситуациях может употребляться тот или иной неологизм. Еще одна трудность состоит в том, что не все общества развиваются равномерно, а значит, в языке, на который осуществляется перевод, может не оказаться эквивалента неологизма. В подобных случаях следует прибегнуть к описательному переводу [1, с. 93]. Существует несколько приемов перевода, которыми активно пользуются переводчики: калькирование, транслитерация, транскрипция и описательный перевод. Остановимся на них более подробно.

    Калькирование — способ перевода лексической единицы исходного языка путем замены его составных частей (морфем или слов) их лексическими соответствиями в иностранном языке, например: minication (mini + vacation) — «мини-отпуск»; staycation (stay + vacation) — «оставаться дома в отпуске»; wasband (was + husband) — «бывший муж»; instafamous (instagram + famous) — «известный в  Instagram»; fanzine (fan + magazine)   — «журнал футбольных фанатов».

    Транслитерация — это переводческий метод, при котором буквы, составляющие слово на исходном языке, передаются буквами иностранного языка: blog — «блог»; catfish — «кэтфиш»; hashtag — «хэштег»; gadget — «гаджет».

    Транскрипция — прием, заключающийся в передаче буквами языка, на который осуществляется перевод, звучания слова исходного языка, например: Skype — «скайп»; V iber — «вайбер»; Facebook — «фейсбук».

    Описательный перевод употребляется, когда ни одно из словарных соответствий не подходит к данному контексту: gloatgram — «фотографии в сети Instagram , демонстрирующие отличную жизнь их автора, путешествия или еду»; cyberstalking — термин, обозначающий процесс виртуального преследования или мониторинга; helicopter parent — так образно описывают родителей, которые постоянно следят за своими детьми и не отходят от них на шаг; boomerang child — так называют детей, которые, достигнув совершеннолетия, съехали от родителей, но ввиду сложного финансового положения вновь вернулись к ним; kitchen pass — разрешение, получаемое от супруги на посещение какого-либо мероприятия (поездки, рыбалки и т. д.); dark tourism — путешествие в места, которые связаны с трагическими, страшными, опасными событиями; parallel parenting — форма воспитания детей, при которой разведенные родители делят обязанности по их воспитанию, а контакты между собой сводят к минимуму; tiger mother — строгая и заботливая мать, требующая от детей послушания, уважения и отличной успеваемости; askable parent — родитель, готовый ответить на вопросы ребенка, в том числе и такие, которые касаются секса.

    Вышеприведенные примеры свидетельствуют, что наибольшая часть новообразований относится к сфере мобильной коммуникации, сетевизации, которые возникли в течение последних пяти-семи лет. Понятно, что именно эти неологизмы вызывают особый интерес у студентов, так как дают возможность широко позиционировать себя в обществе и повысить интенсивность социальных контактов. Перевод неологизмов в сфере мобильной коммуникации в некоторой степени подчиняется общепринятым, уже рассмотренным нами правилам перевода (калькирование, транслитерация, транскрипция) [4, c. 172], но перевод некоторых сложных слов может осуществляться гибридным способом, например: Tweeterbot — Tweeterбот; Apple picking — Apple пикинг. Неассимилированные неологизмы, которые используются в русском языке без перевода: w ar texting, Wi-Fi, FOMO, JOMO.

    И самые многочисленные безэквивалентные неологизмы, требующие описательного перевода: Skype sleep — «связаться по Skype c партнером и уснуть вместе»; hyper-documentation — «постоянная и детальная запись всех событий своей жизни, ведущаяся, в частности, в соцсетях»; overconnectedness — «состояние переизбытка уже существующих и потенциальных контактов с другими людьми и онлайн-ресурсами, поддерживаемых с помощью технологий»; text-walk — вести переписку во время ходьбы; word of post — сплетни и новости, распространяемые с помощью онлайн-публикаций, в частности через социальные сети и блоги.

    Проблема перевода неологизмов связана с современным бурным периодом развития науки и техники. Трудности, с которыми сталкиваются переводчики при переводе неологизмов, — это проблемы, связанные с культурной и технической терминологией, они заключаются в неспособности найти правильные эквиваленты для этих неологизмов в родном языке. Другая проблема — отсутствие информации о значении этих неологизмов в словарях [5]. Кроме того, существуют проблемы, связанные с идиоматической структурой некоторых неологизмов, поскольку эти термины имеют особые значения, отличные от значения каждого слова в отдельности. При всех упомянутых проблемах некоторые переводчики в большинстве случаев не могут передать то же воздействие, что приводит к неточному и неадекватному переводу.

    В силу острой необходимости идти в ногу с такими событиями перевод неологизмов стал очень необходим. Однако перевод таких терминов может представлять собой одну из самых больших трудностей, с которыми сталкиваются переводчики.

    Библиографический список

    1.    Агузарова  К.  К. Проблемы перевода неологизмов в английском языке. Труды молодых ученых. Вып. 4. 2002. 115 с.

    2.    Виноградов В. С. Перевод: общие и лексические вопросы: Уч. пос. 2-е изд., перераб. М.: КДУ, 2004. 240 с.

    3.    Заботкина Н. В. Новая лексика современного английского языка. М.: Высшая школа, 1989. 126 с.

    4.    Катфорд Дж. К. Лингвистическая теория перевода: вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: УРСС Эдиториал, 2004. 208 с.

    5.    Коннова З. И., Гладкова О. Д. Обучение пониманию и переводу неологизмов при подготовке переводчиков в сфере профессиональной коммуникации (на примере английского языка) // C овременные проблемы науки и образования. 2015. № 2-2.

    6.    Newmark P. A. Textbook of Translation. L., 1988. 290  р.

  • Влияние и распространение испанского языка во всем мире

    Влияние и распространение испанского языка во всем мире

    Дырда Жанна Николаевна — Преподаватель кафедры профессиональной иноязычной подготовки, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Гайдук Вероника Александровна — Студент, Барановичский государственный университет, Барановичи, Беларусь

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    В современном мире каждый образованный человек знает помимо родного языка еще и несколько иностранных. Ведь иностранный язык всегда рассматривается как фактор социально-экономического, научно-технического и общекультурного прогресса общества. Поэтому иностранный язык является предметом, служащим развитию личности и ее профессиональному становлению. В данной статье мы познакомимся с испанским языком и его влиянием и распространением в современном обществе. Испанский язык поражает людей многогранностью в использовании при общении, красотой и уникальностью звучания. Многие люди по всему миру узнают об испанском языке при помощи множества источников, увлекаются им, стараются изучить наиболее важные аспекты, которые пригодятся в его детальном изучении. Нельзя не отметить и то, что основным источником распространения языка является сама Испания, ведь в этой прекрасной стране зародилось множество диалектов, традиций, накоплено богатое культурное наследие. Испания – замечательная страна, в которую невозможно не влюбиться. Именно поэтому многие стараются приехать туда, чтобы ощутить все ее красоты и, что естественно, насладиться звучанием не менее прекрасного испанского языка.

    Испанский язык относится к индоевропейской семье языков. В наши дни в мире насчитывается около 500 млн носителей испанского языка (см. табл.). Он входит в число официальных языков Европейского союза, Организации американских государств, Африканского союза и Организации Объединенных Наций [‎1].

    Географическое распространение испанского языка

    Место

    Страна

    Число испаноговорящих, чел.

    1

    Мексика

    106 255 000

    2

    Испания

    47 190 500

    3

    Колумбия

    45 600 000

    4

    Аргентина

    41 248 000

    5

    США

    41 000 000

    6

    Перу

    26 152 265

    7

    Венесуэла

    26 021 000

    8

    Чили

    15 795 000

    9

    Куба

    11 285 000

    10

    Эквадор

    10 946 000

    11

    Доминиканская Республика

    9 650 000

    12

    Гватемала

    8 163 000

    13

    Гондурас

    7 267 000

    14

    Боливия

    7 010 000

    15

    Сальвадор

    6 859 000

    16

    Никарагуа

    5 503 000

    17

    Парагвай

    4 737 000

    18

    Коста-Рика

    4 220 000

    19

    Пуэрто-Рико

    4 017 000

    20

    Уругвай

    3 442 000

    21

    Панама

    3 108 000

    22

    Филиппины

    2 900 000

    23

    Франция

    2 100 000

    24

    Португалия

    1 750 000

    25

    Гаити

    1 650 000

    26

    Марокко

    960 706

    27

    Великобритания

    900 000

    28

    Япония

    500 000

    29

    Италия

    455 000

    30

    Экваториальная Гвинея

    447 000

    31

    Германия

    410 000

    32

    САДР

    341 000

    33

    Канада

    272 000

    34

    КНР

    250 000

    35

    Гайана

    198 000

     

    По распространенности в мире испанский язык уступает только китайскому и уже опережает английский по количеству общающихся на нем. Он официально признан вторым языком международного общения. Все благодаря тому, что испанский язык является государственным языком во многих странах помимо Испании, а также благодаря огромному интересу, проявляемому к изучению испанского языка. Крупнейшая испанская компания Telefónica запустила проект под названием «Экономическая ценность испанского языка». Согласно подготовленному отчету, в мире насчитывается более 439 млн человек, которые говорят на испанском языке. Более 18 млн человек в мире изучают испанский язык [‎5].

    Литературная норма испанского языка фиксируется Королевской академией Испании и американскими академиями. Академия диктует официальные правила орфографии, выбирает слова, наиболее активно используемые в языке, и включает их в словарь. Во всем мире испанский язык изучается в университетах, школах и академиях, а также в центрах Института Сервантеса. Каждый год 150 000 студентов приезжают в Испанию для изучения языка. Германию представляют 21 % учащихся, Францию – около 14 %, среди неевропейцев преобладают студенты из США и Японии.

    Суммарная численность испаноговорящего населения в США уступает в абсолютных цифрах лишь населению Мексики. Большинство государственных учреждений США (официальные органы, национальные библиотеки и др.) ведут делопроизводство и создают интернет-сайты на двух языках – английском и испанском [‎3].

    Существуют диалектные разновидности испанского языка. Они есть и в Латинской Америке, и в Испании. На территории Испании традиционно выделяют две группы диалектов: северные и южные.

    К северным относят кастильский (castellano), каталанский (catalán), галисийский (gallego) и др., к южным – мадридский (madrileño), валенсийский (valenciano), эстремадурский (extremadura) и прочие.

    В то же время в Латинской Америке образовалось огромное множество вариантов испанского языка. По схожим признакам и особенностям их объединяют в пять основных групп.

    Карибская группа (Caribe). Этот вариант испанского языка распространился в некоторых регионах Кубы, в Панаме, Колумбии, Никарагуа, Венесуэле. Также его можно услышать в регионах Мексики, расположенных вблизи Карибского моря.

    Южноамериканский тихоокеанский регион (Región del Pacífico Sudamericano). На специфическом языке разговаривают некоторые жители Перу, Чили, Эквадора.

    Центральноамериканская группа (Centroamericano). Сюда входят Сальвадор, Гватемала, Белиз, Коста-Рика, Парагвай, Уругвай, Аргентина.

    К пятой группе относят латиноамериканский испанский язык (Español hispánico). На нем общаются жители Гватемалы, Мексики, Колумбии. Испанский язык в Латинской Америке в каждой стране разный [4].

    Нельзя не отметить проблемы, которые затрагивают испанский язык и его распространение во всем мире. Эти проблемы касаются не только испанского, но и любого языка международного общения, ведь речь идет не только о лингвистических изменениях, но и о политических факторах, влияющих на его судьбу. Во-первых, испанский язык все более разобщается на уровне диалектов. Во-вторых, процесс глобализации и стремительное развитие технического прогресса упрощают язык, который все в большей степени рассматривается лишь как средство элементарной коммуникации, вследствие чего он лишается литературной глубины и художественного разнообразия.

    Как утверждают специалисты, в настоящее время люди одной испаноязычной нации все меньше способны понимать разговорную речь другой испаноязычной нации. Как заявил король Хуан Карлос, «испанский язык – это единый, но полифонический голос. Это единый голос, состоящий из множества голосов, которые в разной степени ушли от первоначальной конфигурации» [2].

    К сожалению, в Республике Беларусь испанский язык не получил такого обширного распространения, как во многих других странах. Несмотря на то что испанским языком владеет значительное число жителей земного шара, не все осознают его значимость. Подавляющее большинство белорусских школьников в качестве иностранного языка выбирают английский – таких учащихся 74 %. Немецкий изучают 20,5 %, французский – 4,3 %, испанский – 0,8 %, более 350 человек изучают в школе китайский язык. Количество учеников, изучающих английский язык, за последние годы выросло на 6,8 %, а объем изучения других языков снизился [‎1].

    Возможно, со временем взгляды на изучение испанского языка в мире и в нашей стране изменятся, и все больше и больше людей погрузятся в изучение различных диалектов и форм языка, который окажется им по душе.

    Библиографический список

    1.        Испанский язык – происхождение и отличительные особенности.URL: http://www.nativespeakers.ru/languages/spanichlang/.

    2.        Испанский язык в мире. URL:https://vk.com/@isyaz-ispanskii-yazyk-v-mire.

    3.        Испанский язык в США. URL:http://ru.wikipedia.org/wiki/Испанский_язык_в_США.

    4.        Испанский язык и его диалекты.URL:http://hispablog.ru/?p=169.

    5.        Испанский язык по распространенности в мире уступает только китайскому. URL:https://espanarusa.com/ru/pedia/article/260690.

    6.        Испанский язык. Географическое распространение. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Испанский_язык.

    7.        Мардыко М. Н., Душевский А. А. Испанский язык. Минск: ТетраСистемс, 2006. 512 с.

  • Воссоздание в переводе образно-смысловой структуры сонета Х. Л. Борхеса «El poeta del siglo XIII»

    Воссоздание в переводе образно-смысловой структуры сонета Х. Л. Борхеса «El poeta del siglo XIII»

    Автор: Омельченко Лилия Олеговна, старший преподаватель кафедры иностранных языков в профессиональной коммуникации, Украинский государственный университет финансов и международной торговли, г. Киев, Украина

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    Актуальностьстатьи обуславливается тем, что среди широкого круга вопросов в художественном переводе важным остается вопрос верности перевода оригиналу. На анализ проблемы мы смотрим через призму образно-смысловой структуры художественного произведения. Художественное произведение представляет собой совокупность образов и смыслов, которые организованы в целостную систему на основании эстетических законов. В ней можно выделить образно-смысловую структуру, которая является инвариантом перевода, и воспроизведение которой дает адресату перевода возможность воспринимать его как целостное, эстетическое произведение.

    С вопросом о верности перевода оригиналу тесно связан вопрос о мере художественности перевода. Всем известен перевод сонета Г. Гейне, выполненный Ю.М. Лермонтовым – «На севере диком». Это высокохудожественный в эстетическом отношении перевод, к анализу которого не один раз обращались переводоведы и лингвисты. Существуют и другие переводы, более точные по отношению к оригиналу. Тем не менее, в русские издания сочинений Г. Гейне чаще всего включают именно перевод Ю.М. Лермонтова, и он наиболее известен русским читателям.

    Заявленный в названии статьи сонет привлекает внимание своей высокой художественностью. С позиции изложенного выше цель статьи состоит в том, чтобы определить влияние лексических и грамматических трансформаций на образно-смысловую структуру сонета в переводе.

    Новизна состоит в том, что проводится последовательный, комплексный анализ словесной, образной и смысловой структур оригинала и перевода с последующим их сравнением.

    Эмпирическим материалом для анализа, служит сонет Х.Л. Борхеса «El poeta del siglo XIII» и его перевод, выполненный Б. Дубининым.

    Сонет «El poeta del siglo XIII» написан всемирно известным аргентинским прозаиком, поэтом и публицистом Хорхе Луисом Борхесом. Творчество Х.Л. Борхеса потрясает своей авторской эрудицией, глубиной видения, философским осмыслением, парадоксальностью и свободой обращения с исторической и культурной традицией. И. Тертерян отмечает: «В ультраистских манифестах, которые сочиняли Борхес и его соратники, метафора провозглашалась первичной ячейкой и целью поэзии. Метафора в юношеских стихах Борхеса рождалась из неожиданного уподобления, основанного на зримом сходстве предметов. Отойдя от авангардизма, Борхес отказался и от неожиданных визуальных метафор. Зато в его прозе, а потом и в стихах появилась иная метафоричность – не визуальная, а интеллектуальная, не конкретная, а абстрактная. Метафорами стали не образы, не строки, а произведения в целом, – метафорой сложной, многосоставной, многозначной, метафорой-символом» [1, с. 6].

    Сонет опубликован в сборнике «Другой, такой же» (1964). Тема произведения – поиск начинающего поэта, его изумление от осознания своего таланта и избранности. Сонет по своему жанру – это монолитное произведение. Анализируемый сонет имеет классическую структуру: два катрена и два терцета, и традиционную для сонета композицию – тезу, антитезу, синтез и развязку. Эти композиционные части можно рассматривать как части образно-смысловой структуры сонета. Границу между ними мы обозначили графически.

    ОРИГИНАЛ

    ПЕРЕВОД

    UN POETA DEL SIGLO XIII
    Vuelve a mirar los arduos borradores
    De aquel primer soneto innominado,
    La página arbitraria en que ha mezclado
    Tercetos y cuartetos pecadores.

    Lima con lenta pluma sus rigores /
    Y se detiene. Acaso le ha llegado
    Del porvenir y de su horror sagrado
    Un rumor de remotos ruiseñores. /

    ¿Habrá sentido que no estaba solo
    Y que el arcano, el increíble Apolo
    Le había revelado un arquetipo

    Un ávido cristal que apresaría
    Cuanto la noche cierra o abre el día: /

    Dédalo, laberinto, enigma, Edipo?

    [2]

    ПОЭТ ХІІІ ВЕКА
    Он смотрит на хаос черновика –
    На этот первый образец сонета,
    Чьи грешные катрены и терцеты
    Сама собою вывела рука.

     

    В который раз шлифуется строка. /
    Он медлит … Или ловит звук привета,-
    В нездешнем, вещем ужасе поэта
    Вдруг слыша соловьёв через века? /

     

    И чувствует сознаньем приобщенным,
    Что преданным забвенью Аполлоном
    Ему открыт священный архетип:

     

    Кристалл, чьей повторяющейся гранью
    Не утолить вовеки созерцанье, - /
    Твой лабиринт, Дедал? Твой сфинкс, Эдип?

    [3]

    В тезе возникает образ поэта, который создает свой первый сонет: он смотрит на черновики, на катрены и терцеты, исправляет.

    Вдруг что-то его останавливает. Возможно, в своем священном трепете он услышал из грядущего звуки соловьиной песни. Эти микрообразы формируют макрообраз антитезы.

    В макрообразе синтеза поэт прислушивается к звукам из будущего, к своему таланту, который дает ему свободу от чувства одиночества и который, словно магический кристалл, неимоверный Апполон, берет его в плен на грани дня и ночи.

    Эти ощущения вызывают новые образы, вопросы в развязке: Дедал? Лабиринт? Загадка? Эдип?

    Образная система оригинала развивается от образа начинающего поэта через звуки из грядущего, к которым прислушивается поэт и начинает чувствовать свой талант и приобщенность к тайнам бытия, далее к образам мифических персонажей и их судеб. Названные образы формируют структуру образной системы. Она является носителем смысловой структуры. Стремясь достичь совершенства в своем первом сонете, он вдруг чувствует свою избранность, свой дарованный богами талант и задается вопросом: что принесет он миру своим талантом: он будет созидать как Дедал или нести разрушения как Эдип?

    Особенную связность образной системы, столь характерную для жанра, придает сонету его грамматическое оформление. Переход от тезы к антитезе происходит в рамках одного предложения (Lima / Se detiene). Синтез и развязка оформлены грамматически в одно вопросительное предложение. В синтезе, который занимает большую часть сонета, микрообраз Апполона (el increíble Apolo) встраивается в более многословный микрообраз (el arcano le ha había revelado un arquetipo).

    В переводе сонета Б. Дубинин использовал много комплексных творческих трансформаций. Словосочетание «arduos borradores» (букв. «очень трудные, труднопроходимые черновики») заменено на «хаос черновика». Выразительность признака, который в оригинале обеспечен препозитивным прилагательным, в переводе передана и дополнительно усилена: признак оформлен не как зависимое, а как главное слово в словосочетании. Замена «aquel primer soneto innominado» (букв. «тот первый сонет без названия») на «первый образец сонета» оправдывается контекстом, поскольку первый образец воспринимается как первый вариант (еще не названного) сонета. Образ катренов и терцетов, которые перемешались на листе бумаги, передается переводчиком с опорой на воображаемую ситуацию: лист бумаги, на котором написан сонет, заменен на руку, которая написала эти катрены и терцеты. Сохранены абсолютно все элементы, вплоть до семантики прилагательного «arbitraria» (букв. «произвольная»), которое передано словосочетанием «сама собою». В переводе последней строки тезы «Lima con lenta pluma sus rigores» – «В который раз шлифуется строка» сохраняется образ очень внимательного редактирования сонета. Все лексические и лексико-граматические трансформации взаимно компенсируются, а модификации микрообразов, к которым они приводят, не нарушают целостности и гармоничности макрообраза тезы.

    В антитезе также происходят многочисленные лексические и грамматические трансформации. «Se detiene» (букв. «останавливается») заменено на глагол «медлит», который не является прямым лексическим соответствием. Однако он взаимодействует с пунктуацией (троеточие), которая передает паузу и поэтому такая замена оправдана. Развернутый образ поэта, которому дан дар слышать будущее, переводчик воссоздает путем высокотворческих трансформаций: «acaso le ha llegado un rumor de remotos ruisenores» – «или ловит звук привета, – вдруг слыша соловьев через века?»; «su horror sagrado» – «вещем ужасе поэта». Все эти трансформации обеспечивают сохранение компонентов микрообраза: далекое будущее, слышится песня соловья, священный трепет.

    Образ поэта, который осознает свою избранность, свой талант, дарованный богами, воссоздается с сохранением микрообразов при одновременном использовании трансформаций. Словосочетание «no estaba solo» передается как «сознаньем приобщенным»; «el increíble Apolo» – «преданным забвенью Аполлоном»; «revelado un arquetipo» – «открыт священный архетип»; «un ávido cristal» – «кристалл, чьей повторяющейся гранью»; «apresaría» – «не утолит во веки созерцанье». Исключение составляет микрообраз «cuando la noche cierra o abre el día» – образ на грани ночи и дня, который в переводе опускается. Так макрообраз синтеза в переводе передается очень близко к оригиналу.

    Заметим, что синтаксическая структура антитезы похожа на альтернативный вопрос и заканчивается вопросом. Такое решение переводчика мы связываем с теми трудностями, которые возникают в переводе при воссоздании макрообраза синтеза и вызваны его вопросительной формой. В оригинале синтез начинается знаком вопроса. В испанском языке, как известно, знак вопроса ставится не только в конце, но и в начале предложения. Благодаря этому синтезу с самого начала задается вопросительная интонация. Эта интонация взаимодействует со значением вероятности, которое несет форма сказуемого «habrá sentido». В русском переводе подобное оформление начала предложения невозможно. Переводчик преодолевает эти трудности, задавая вопросительную интонацию в антитезе. Это позволяет имплицитно сохранить значение вопроса и предположения в синтезе. Такое решение способствует сохранению целостности макрообраза синтеза и переход к макрообразу развязки.

    Развязка укладывается в одну строку. Все микрообразы сохранены. Замена «Сфинкс» на «enigma» (букв. «загадка») мотивированна содержанием мифа об Эдипе: загадку задал Сфинкс. Вместе с тем грамматическое оформление развязки отличается от оригинала. Существительные соединены попарно в два вопросительных предложения, с которыми поэт обращается к мифическим героям.

    Развитие образной системы идет от образа начинающего поэта к образу соловьиной песни, которую слышит поэт из будущего и начинает чувствовать сознаньем приобщенным свой дар, и завершается образами мифических героев и их судеб. Это развитие образов составляет образную структуру сонета и полностью соответствует оригиналу.

    Смысловая структура объединяет такие элементы смысла, как стремление поэта к совершенству, осознание своей избранности и приобщенности, попытка осмыслить свою ответственность за дарованный ему талант. Такая смысловая структура в переводе полностью передает смысловую структуру оригинала. Заметим, что прокомментированное выше грамматическое оформление развязки в виде двух вопросов выражает смысл эксплицитнее, чем в оригинале.

    Таким образом, проведенный анализ позволяет сделать определенные выводы. В переводе использованы многочисленные лексико-грамматические трансформации, в результате которых многие микрообразы сонета модифицируются. Образная структура при этом сохраняется. Ее сохранение является основой для сохранения структуры смысловой. Высокотворческие решения переводчика обеспечивают целостность образной и смысловой системы, а также словесной формы сонета. Благодаря этому перевод воспринимается как эстетически целостное высокохудожественное произведение.

     

    СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    1. Тертерян, И.  Человек, мир, культура в творчестве Хорхе Луиса Борхеса / Борхес Х.Л. Проза ранних лет. – М., 1989. – С. 5 – 20

    2. Borges, J.L. Un poeta del siglo / Borges J.L. – Режим доступа: http://www.poemaspoetas.com/jorge-luis-borges/un-poeta-del-siglo-xiii

    3. Борхес, Х.Л. Поэт ХІІІ века / Пер. с исп. Дубинин Б. – Режим доступа: www.highpoetry.clan.su/board/antologija_mirovoi…xiii…/14-1-0-218

     

  • Два перевода поэмы Альфреда де Виньи «Смерть волка»: культурный трансфер и вербальная реальность

    Два перевода поэмы Альфреда де Виньи «Смерть волка»: культурный трансфер и вербальная реальность

    Автор: Жужгина-Аллахвердян Тамара Николаевна, доктор филологических наук, профессор кафедры перевода, ГВНЗ «Национальный горный университет», г. Днепропетровск, Украина

    Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

    В системе обмена культурными ценностями переводчик занимает невидимые позиции, но именно на нем лежит ответственность познакомить соотечественников, зачастую незнакомых с языком оригинала, с инокультурными объектами – артефактами, текстами, высказываниями. В настоящей статье представлен сравнительный анализ двух ранних переводов поэмы Виньи «Смерть волка» (1843)  – В.Курочкина и А. Фёдорова, появившихся в период, когда в России преобладали переводы, призванные просветить русских читателей, познакомить их с иноязычными поэтами. По многочисленным свидетельствам знатоков словесности, А. де Виньи опередил по форме и по вдохновению всех своих современников, оказал влияние на потомков. Сложная творческая судьба этого романтика, в котором, по выражению французского писателя и критика Реми де Гурмона, было «слишком мало романтического», не оставила равнодушным никого, кто прикоснулся к его произведениям. Следует согласиться со справедливым мнением авторитетного де Гурмона: Виньи «никогда не был банален» и никто никогда  не упрекнет автора «Рога», «Дома пастуха», «Смерти волка» в унижении разума.

    Первый перевод «Смерти волка» («La mort du Loup»), выполненный поэтом-шестидесятником Василием Степановичем Курочкиным (1831–1875), был напечатан в журнале «Современник» в 1864 г. [1]. Это был период, когда личности русских переводчиков формировались под воздействием западноевропейской и русской культур в условиях демократизации русского общества, искусства и литературы, ее газетной и журнальной беллетризации [6, с. 251]. Второй перевод «Смерти волка», принадлежащий Александру Митрофановичу Фёдорову (1868–1949), появился в журнале «Современный мир» в 1908 г. [2]. В это время в  России продолжали издавать в переводах произведения и собрания сочинений европейских авторов, в печати появились истории, очерки и антологии западной литературы. Переложение поэмы «Смерть волка» на русский язык обеспечило ее автору новую жизнь в ментально-родственной иноязычной среде, а переводчикам – возможность передать с помощью «чужого» текста собственные мысли, чувства, впечатления, понятия и представления. «Смерть волка» оставалась и далее в поле зрения русских поэтов и переводчиков. Кроме переводов В.Курочкина и А.Фёдорова, имеются малоизвестные интерпретации «Смерти волка» Н. Ларка («Русская мысль», 1898) и Вс. Рождественского, а также хорошо известные переводческие версии – В. Левика и Ю. Корнеева [3 – 5].

    Во времена В.С. Курочкина теория перевода значительно отставала от переводческой практики (как известно, переводоведение как наука сложилось только в 50-е гг. ХХ в. [9 – 10]), но в печати уже велись жаркие споры о сути и качестве перевода, его отношении к подлиннику. «Король русской рифмы», критик и переводчик Д.Д. Минаев полагал, что за «буквальною верностью в переводе» гоняются только те, кто не имеет «художественного чутья и понимания», а переводчик, он же художник, «обязан передать только дух чужого поэта, вовсе не придерживаясь подстрочной точности буквоедов». «Внешняя близость к подлиннику, – писал Минаев в статье о Курочкине как переводчике Беранже, – только делает всякий перевод безличным. Всякого иностранного поэта можно перевести почти подстрочно и даже очень звучными стихами, но если при этом не уловлен тип оригинала, то перевод решительно не достигает своей цели». Современная наука о переводе установила, что восприятие переводчиком исходного поэтического текста обусловлено взаимодействием его собственной картины мира и индивидуальной вербальной реальности с поэтосферой переводимого текста и представленной в нем лингвокультурной действительностью. Нельзя не согласиться с мнением, что восприятие текста переводчиком «должно быть не столько адекватным действительному (конкретному) положению дел в реальном мире, сколько той интерпретации объективной реальности, что дается автором в исходном тексте» [8, с. 72 – 78].

    Поэма Виньи «Смерть волка» в переводе В. Курочкина отличается строгостью слога, преобладанием эпического начала над лирическим. Версия А.Фёдорова, напротив, свидетельствует о преобладании мягкого лиризма над эпическим началом, о любви переводчика к эпитетам и украшениям текста, отсутствующим в оригинале. Поэма «Смерть волка» многократно печаталась в России в переводческой интерпретации Василия Курочкина, которая по сей день считается одной из лучших. Свойственная поэтической манере поэта-«искровца» словесная игра, использование лексики с «оппозитивной стилистической окраской» [6, с. 251] обеспечили этому переводу жизнестойкость и конкурентоспособность. 

    Виньи славился как поэт-живописец, поэт-колорист, и «Смерть волка» начинается короткой, но выразительной пейзажной зарисовкой:  Les nuages couraient sur la lune enflammée / Comme sur l'incendie on voit fuir la fumée, / Et les bois étaient noirs jusques à l'horizon [13, с. 251]. В.Курочкин в переводе этого фрагмента осуществил небольшие лексические трансформации, сохранив образ «черного леса» и пламенеющей луны: Как над пожарищем клубится дым летучий, / Над раскаленною луною плыли тучи. / Мы просекою шли. Недвижно мрачный лес, / Чернея, достигал верхушками небес. У А. Фёдорова этот фрагмент переведен сходно: Клубились облака под бледною луною, / Как над пожарищем клубится сизый дым. / До горизонта лес чернел сплошной стеною. У лиро-эпического поэта Виньи «облака бежали», у лирика Фёдорова – клубились; у Виньи луна пылающая, в переводе Фёдорова – луна бледна; Виньи сравнил тучи с «дымом от пожара», А. Фёдоров дополнил сравнение эпитетом «сизый». Автор «Смерти волка» ведет повествование от первого лица, создает собирательный образ охотника:  Nous marchions, sans parler, dans l'humide gazon, / Dans la bruyère épaisse et dans les hautes brandes / Lorsque, sous des sapins pareils à ceux des Landes, / Nous avons aperçu les grands ongles marqués / Par les loups voyageurs que nous avions traqués.В. Курочкин передал эту картину скупыми, точными словами, сосредоточив внимание на действии: Мы просекою шли, Мы шли внимательно, …и вдруг у старой ели / Глубокие следы когтей мы разглядели. При этом в переводе исчезли штрихи пейзажа, придающие сцене картинность и живописность:  l'humide gazon «мокрая трава», la bruyère épaisse «густой вереск», les hautes brandes «высокие пустоши». У Фёдорова почти подстрочная точность перевода, подчас следование его букве сочетается со стилистическими переделками и смысловыми отступлениями от исходного текста, лексическими трансформациями за счет введения красочных определений и оценочных слов, дополнительных эпитетов: Мы зорко двигались с волнением немым; под сумрачным навесом / Могучих сосен; верный волчий след. Стилистические и семантические «вольности» переводчика при описании местности, его склонность к дополнительным определениям придают переводу особую поэтичность и самобытность. Использование топонимов, подчас обильная топонимика, – особенность поэзии Виньи. И в «Смерти волка» поэт-романтик  называет конкретную местность: событие происходит в Ландах (департамент на юго-западе Франции). Обращает на себя внимание, что в обоих переводах топоним опущен и это делает  описание более отвлеченным.

    В первой части «Смерти волка» автором, талантливым пейзажистом, мастерски, в строгом стиле, воссоздана атмосфера лесной тишины. В тексте доминируют глаголы, эпитеты редки, по контрасту вводятся метафорические образы «флюгера в трауре» и ветра, достигшего «одиноких башен»:  Nous avons écouté, retenant notre haleine / Et le pas suspendu. -  Ni le bois ni la plaine/Ne poussaient un soupir dans les airs; seulement / La girouette en deuil criait au firmament; / Car le vent, élevé bien au-dessus des terres, / N'effleurait de ses pieds que les tours solitaires. В. Курочкин допустил заметные отступления от исходного текста и необходимые семантические замены в пейзажной зарисовке. Для описания тишины переводчик употребил глагольные формы и выражения: затаили дух, остановясь, навострили слух, замерло, не шелестил. В интерпретации А. Фёдорова атмосфера молчания и тишины передана с помощью глаголов и глагольных выражений (замереть, безмолвствовать, хранить …  молчанье),дополнительных эпитетов (чутко замерли, башни каменные немые и одичалые, седые дубы) и уточняющих слов-образов глубокого молчанья и тишины. Переводчик конкретизировал пейзаж уточняющим образом старого замка, отсутствующим в исходном тексте. Образ ветра, коснувшегося башен, в интерпретации А. Фёдорова заменен антонимичным образом ветра, некоснувшегося дубов и башен; образ флюгера трансформирован в образ тоскливо плачущей совы, введен мотив туманного полусна, отсутствующий в подлиннике.

    Особого внимания заслуживает перевод содержащегося в подлиннике метафорического образа спящих дубов, которые прислонились к скалам, опершись на выступы:  Et les chênes d'en bas, contre les rocs penchés, / Sur leurs coudes semblaient endormis et couchés. Синтаксис французского подлинника усложнен причастиями и не совсем понятно, к какому слову относится притяжательное прилагательное leurs – к les chênes(дубы) или к les rocs (скалы) – и каково значение существительного coudes (локти, изгибы). В. Курочкин перевел это место следующим образом: И дубы дольние, как будто бы локтями / На скалы опершись, дремали перед нами.А. Фёдоров упростил метафорический образ, опустив «трудное место»: Не трогал ветерок седых дубов на скалах.

    В поэме Виньи тщательно, со знанием охотничьего дела, воссоздан образ самого старогои опытного охотника, изучающего следы волков: Rien ne bruissait donc, lorsque, baissant la tête, / Le plus vieux des chasseurs qui s'étaient mis en quête / A regardé le sable en s'y couchant; bientôt, / Lui que jamais ici l'on ne vit en défaut,/ A déclaré tout bas que ces marques récentes / Annonçaient la démarche et les griffes puissantes / De deux grands loups-cerviers et de deux louveteaux.В. Курочкин пространно описал эту встречу, увеличив текст до девяти строк; А. Фёдоров, наоборот, сжал рассказ до четырех строк: Тогда передовой, старик, охотник ярый, / Разведчик опытный, прильнул к песку и нам / Внушительно сказал, что, судя по когтям, / С волчихой волк прошел, и их волчата парой. Верный лирическому стилю, он не поскупился на дополнительные определения, отсутствующие в оригинальном тексте. Описывая поведение диких зверей, Курочкин предельно упростил имеющееся в оригинале развернутое сравнение волков с борзыми, сведя его к отвлеченному сравнению с псами, с их громким лаем. Фёдоров вовсе опустил это сравнение, но при этом сохранил строгость стиля, языковую точность в передаче деталей пейзажа и драматизма повествования благодаря четко выдержанной динамической манере изложения события: Мы приготовили ножи и шли вперед, / Блестящие стволы, скрывая осторожно. / Вот стал передовой. Я подался тревожно, / Взглянул между ветвей, сплетавшихся как свод, / И встретил пару глаз; они из тьмы сверкали. / Четыре легкие фигуры танцевали / В сиянии луны средь вереска. Они / Уже почуяли, что враг вблизи таится.

    Виньи живописал, создавая образ волков. В предельно сжатой поэтической форме он сообщил содержание древнего мифа о полубогах Ромуле и Реме, сравнив волчицу и волчат с мраморным изваянием в Риме: Le père était debout, et plus loin, contre un arbre, / Sa louve reposait comme celle de marbre / Qu'adoraient les Romains, et dont les flancs velus / Couvaient les demi-dieux Remus et Romulus.В.Курочкин стилистически трансформировал текст, ввел оценочные слова, пересказал историю рождения Рима без упоминания имен его легендарных создателей: Их мать красиво так лежала перед ними, / Как изваяние волчицы, славной в Риме, / Вскормившей молоком живительным своим / Младенцев, призванных построить вечный Рим.А. Фёдоров наполнил сравнение  риторическим пафосом, упомянув легенду о волчице, вскормившей Ромула и Рема:  Поодаль волк застыл, а боком к нам, в тени / Под деревом как бы изваяна волчица: / Мать Рима, та, кого Рим не забыл, и кем / Любовно вскормлены владыки Ромул, Рем. При этом в переводе Курочкина приложение les demi-dieuxиз оригинального текста заменено на историко-литературное Младенцев, призванных построить вечный Рим,в переводе Фёдорова – на владыки.В первом переводе  мифологический флер, имеющийся в подлиннике, сохранен благодаря определению «вечный (Рим)». Во втором переводе мифологизация образа отсутствует

    В первой части поэмы Виньи мастерски воссоздал картину схватки зверя с собаками, описал его трагическую смерть. Динамика «батальной» сцены передана нанизыванием разнообразных глаголов и деепричастий (vient et s'assied, s'est jugé perdu, était surpris, a saisi, n'a pas deserré, traversaient, Se croisaient en plongeant, a roulé, restaient, clouaient, entouraient, regarde, se recouche, en léchant, sans daigner savoir, a péri, refermant ses grands yeux, meurt sans jeter un cri),эпитетов-причастий и причастных оборотов (dressées, enfoncées, compté, pris, baigné dans son sang, le sang répandu), красочных или точных эпитетов при существительных (ongles crochus, gueule brûlante, chien le plus hardi, gorge pantelante, mâchoires de fer, couteaux aigüs, larges entrailles, chien étranglé). Курочкин в переводе этой сцены использовал стилистические трансформации и перестановки, передав свое видение события и свое понимание предсмертного поведения зверя (перед людьми и перед смертью горды).

    В переводе рефлективной части стихотворения поэт-«искровец» конкретизировал урбанистический мотив, перевел сравнение свободных волков с услужливыми собаками из философско-этической плоскости в социально-политическую: Чтобы не шел с людьми в их городах на стачки, / Чтоб голод выносил, но чтоб не брал подачки, / Как пес, который гнать из-за куска готов / Владельцев истинных из их родных лесов.Находясь под влиянием газетной беллетризированной культуры 1860-х гг., в частности, фельетона с политической проблематикой [7], Курочкин придал строкам из Виньи социальную злободневность и, совместив несовместимое, заменил мотив сделки животного с человеком мотивом городской стачки. В этих строках отразилась свойственная 1860-м гг. особенность просветительского культурного диалога, нашли выражение лежащие в основе процесса перевода принципы осмысления «чужого» как «близкого», столь необходимые для постижения и осознания переводчиком инокультурной вербальной реальности. А. Фёдоров, будучи точным в этой части перевода, не допустил политизации философско-этической идеи и иных смысловых вольностей и дополнений: Чтоб в сделку никогда с врагами не войти, / Как те ничтожные и низкие творенья, / Которые должны за пищу и за кров / Терзать владельцев скал, ущелий и лесов).

    В третьей части поэмы автор-рассказчик, воспринявший случай на охоте как урок мужества и призыв к гордому стоицизму (stoïque fierté),размышляет о страдании и героической смерти волка. Приведем этот фрагмент полностью:

    Ah! je t'ai bien compris, sauvage voyageur,

    Seul le silence est grand; tout le reste est faiblesse.

    Ah! je t'ai bien compris, sauvage voyageur,

    Et ton dernier regard m'est allé jusqu'au coeur!

    Il disait: «Si tu peux, fais que ton âme arrive,

    A force de rester studieuse et pensive,

     Jusqu'à ce haut degré de stoïque fierté

    Où, naissant dans les bois, j'ai tout d'abord monté.

     A force de rester studieuse et pensive,

    Jusqu'à ce haut degré de stoïque fierté

    Où, naissant dans les bois, j'ai tout d'abord monté.

    Gémir, pleurer, prier est également lâche

    Fais énergiquement ta longue et lourde tâche

    Dans la voie où la sort a voulu t'appeler,

    Puis après, comme moi, souffre et meurs sans parler».

    Gémir, pleurer, prier est également lâche

    Fais énergiquement ta longue et lourde tâche

    Dans la voie où la sort a voulu t'appeler,

    Puis après, comme moi, souffre et meurs sans parler.

    В. Курочкин, переводя этот фрагмент, внес свое понимание духовного состояния и мыслей автора о судьбе человека, который, по его мнению, проигрывает в сравнении с гордым волком, призывающим своей смертью укреплять дух и учиться умирать «не пикнув». Однако из-за семантических трансформаций и смысловых упрощений, замены мотива «души» мотивом «духа», мотива страдания – мотивом терпения переводчик потерял существенные мысли из оригинального текста, перевел акцент в иную смысловую плоскость: О! если б человек был так же духом тверд / Как званием своим «царя зверей» он горд! / Бесстрашно умирать умеют звери эти; / А мы гордимся тем, что перед ними дети! / Когда приходит смерть, нам трудно перенять / Величие зверей умение молчать. / Волк серый! Ты погиб, но смерть твоя прекрасна. / Я понял мысль твою в предсмертном взгляде ясно. / Он говорил, твой взгляд: «Работай над собой, / И дух свой укрепляй суровою борьбой... / Когда ж окрепнешь ты, всей жизни смысл проникнув, / Тогда терпи, как я, и умирай, не пикнув».Перевод А.Фёдорова, на наш взгляд, семантически ближе к исходному тексту, хотя не свободен от вольностей и смысловых трансформаций: Увы, подумал  я. Как это ни обидно, / Мне стыдно за себя, за человека стыдно. / О, как ничтожны мы. Достойно умирать / Учиться мы должны у вас, зверье лесное! / Удел живущего бороться и страдать. / Величье в твердости; ничтожно остальное. / Бродяга сумрачный, я подвиг твой постиг. / Мне вглубь души твой взгляд тускнеющий проник... / Молиться и стонать и плакать недостойно. / Исполни долг, но долг владыки, не раба. / Трудись, иди, куда зовет тебя Судьба, / Страдай и умирай, как умер я спокойно.Однако в целом, несмотря на опущение мотива гордого стоицизма, сквозного в творчестве А. де Виньи, в обоих переводах сохранена ключевая мысль поэмы о стойкости духа и героической смерти.

    Осуществленный макро- и микроанализ переводов В. Курочкина и А.Фёдорова продемонстрировал особенности индивидуального восприятия и осознания инокультурного контекста и соответствующих этому сознанию когнитивных эталонов. В целом рассмотренные переводы сохранили и передали особый, свойственный  А.де Виньи «духовный аристократизм», высочайшую внутреннюю культуру, благородство и гуманизм. В процессе созидания нового текста и иной языковой реальности сработал немаловажный фактор – высокий профессионализм и честность переводчиков, верность принципам адекватности при выборе вербальных трансформаций. Авторы переводов продемонстрировали не только блестящее знание французского языка, но также знание людей и  самих себя, понимание «чужой» и «своей» культурной реальности, чужой и своей «модели мира». На философско-этический и жизненный опыт, накопленный автором, переводчики наложили свой собственный опыт, отпечатавшийся в логических суждениях, понятиях, умозаключениях, образах и картинах. Различия в интерпретации и трансформациях вербальной реальности «Смерти волка» вытекают из особенностей индивидуального творческого мышления и специфики личного восприятия стоических философско-этических взглядов и моральных установок, а также мыслей и чувств французского романтика. Адекватность интерпретации образов и целесообразность стилистических и в большинстве своем лексико-семантических модификаций в границах заданной вербальной реальности достигнута переводчиками в соответствии с уровнем понимания и осмысления исходного текста при помощи доступных ментальных, мифопоэтических и мифориторических средств переноса и трансформаций «инокультурного» и «иноязычного» явлений, их «внедрения» в родную культурную и вербальную системы.

     

    СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    1. Виньи, А. де. Смерть волка. Перевод В. Курочкина // Французские стихи в переводах русских поэтов XIX – XX вв. / сост. Е. Эткинд. – М.: Прогресс, 1969. – С. 363 – 367.

    2. Виньи, А. де. Смерть волка. Перевод А. Фёдорова // Современный мир, 1908, Л II. – С. 19 – 20.

    3. Виньи, А. де. Смерть волка. Перевод Ю. Корнеева // Западноевропейская лирика. – Л.: Лениздат, 1974. – С. 382 – 385.

    4. Виньи, А. де. Избранное. – М.: Искусство, 1987. – С. 488 – 491.

    5. Жужгина-Аллахвердян, Т.Н. Поэзия Альфреда де Виньи в русских переводах // Сучасні стратегії та методології навчання перекладу: [Матеріали міжнародної наук. конференції]. – Дніпропетровськ : Літограф, 2012. – С. 18–22.

    6. Последнее стихотворение. 100 русских поэтов XVIII – XX вв. Антология-монография / автор-сост. Ю. Казарин. – Екатеринбург: изд-во Уральского ун-та, 2011. – 552 с.

    7. Румянцева, В.Н. Стихотворный фельетон середины XIX века: Н.А. Некрасов, В.С. Курочкин, Д.Д. Минаев: дис.... канд. филол. наук. - Оренбург, 2007. – 234 с.

    8. Янссен-Фесенко, Т.А. Перевод как вербальная реальность сознания // Гермес. Научно-художественный сборник / сост. А.Н. Злобин. – Саранск, 2009. – С. 72 – 78.

    9. Эткинд, Е. Российская интеллигенция: два поколения // Эткинд Е. Барселонская проза. – Харьков: Права людини, 2013. – 244 с.

    10. Эткинд, Е. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. – Л.: Наука, Ленингр. отд., 1973. – 248 с.

    11. Toesca, M. Alfred de Vigny, ou La passion de l'honneur. - P., 1972. – P. 181.

    12. Vigny, A. de. Oeuvres complètes. – P.: Seuil, 1965. – P. 100 – 102.