Вербализация эмоций и их декодирование

Автор: Попова Елена Владимировна, аспирант 1-го года обучения Сумского государственного университета, преподаватель английского и немецкого языков на кафедре германской филологии гуманитарного факультета СумГУ.

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Лингвистика XXI века приобретает коммуникативную направленность, что рассчитано на диалогическое взаимопонимание индивидов в соотношении с нормами языка, узуса, культуры. Наличие субъективного фактора в процессе коммуникации в обязательном порядке эмотивно выражается в речи, что представляет значительную сложность при переводе, направленном на воссоздание тождественного текста на языке перевода. Лексика, имеющая не только денотативное, но и коннотативное значение, а особенно приобретающая имплицитную эмотивность уже в речи, требует от переводчика максимум внимания и понимания дискурсивного и прагматического аспекта.

В данной статье ставятся задания: проанализировав работы ученых-лингвистов (Серля Дж., Выготского Л.С., Данеш Фр., Почепцов Г.Г., Комиссарова В.Н., Селивановой Е.А.), исследовать когнитивный процесс порождения и восприятия речи, доказать неотъемлемый аспект эмотивности в речи, с помощью иллюстративного материала продемонстрировать формы реализации эмотивности в английской речи и сложности их перевода.

Предметисследования данной статьи – процесс продуцирования речи, вербализация эмотивного фактора в нем. Объектисследования – стилистическое богатство воплощения эмотивности в речи, возможность ее дальнейшего декодирования.

Актуальность исследования обосновывается направленностью на изучение психолингвистики в рамках кодирования и декодирования информации, что дает возможность увидеть язык в действии, учитывая прагматические аспекты речевой коммуникации в пределах языка оригинала и языка перевода.

Процесс коммуникации, состоящий из кодирования, передачи и декодирования сообщения, по мнению Г.Г. Почепцова, включает следующие уровни: коммуникативный, который понимают в стандартном его плане (т.е. это спектр лексических единиц для обозначения реалий жизни, которые обогащают словарь и с помощью которых можно создать бесконечное количество сообщений), и метакоммуникативный, который представляет собой определенный жанр, определенный тип дискурса, поскольку метакоммуникативные правила обуславливают наше поведение [9]. Таким образом, процесс коммуникации необходимо сводить не только к изучению исключительно лингвистических вопросов построения, интерпретации речи, но и учитывать психолингвистические моменты деятельности адресанта и адресата, что базируется на субъективном анализе ситуации, узуса адресантом и адресатом.

Этап порождения высказывания является многоярусным наслоением и «осуществляется от мотива, порождающего какую-либо мысль, к оформлению самой мысли, к опосредованию ее во внутреннем слове, затем – в значениях внешних слов и, наконец, в словах» [2; с. 375]. Лингвисты в рамках данного этапа коммуникации называют следующие компоненты: мотив, установка, интенция, внутреннее программирование; где «мотив – это основная побудительная сила в психической деятельности, … познавательно-эмоциональная психологическая система, выполняющая функцию регулятора поведения» [3; с. 58]. В процессе производства речи мотив выполняет роль неосознанного стремления, которое иногда опережает последующие компоненты, в результате чего адресант использует существующие в речи шаблоны, междометия.

"Well, again, we're wondering here whether or not Barack Obama in fact is the president of the United States," Wallace mused aloud [12].

В данном примере междометие well выполняет несколько функций: 1) заполнение речевой паузы, пока адресант пытается построить сообщение, собрав логическую цепочку и подобрав необходимый лексический код для передачи интенции; 2) выражение внутренних эмоций, переживаний (причем, учитывая шаблонный характер данного междометия, well может выражать как позитивные, так и негативные эмоции, характер которых можно определить лишь с учетом прагматики контекста).

Использование языка осуществляется в форме отдельных высказываний, которые отображают специфические условия и цели сферы деятельности человека не только с помощью тематического и языкового стилей, т.е. посредством подбора лексических, фразеологических, грамматических единиц, а и с помощью композиционного построения, с учетом дискурсивных факторов, которые влияют на условия и качество речи.

To the folks on Main Street, it means not appointing Kafkaesque committees to measure “quality-adjusted life years” but fostering a vibrant climate of scientific research and opening a wider pipeline for new medicines [13].

Данный пример демонстрирует взаимодействие психологического, эмоционального, когнитивного аспектов, когда речь адресанта мотивируется стремлением передать реципиенту внутренние переживания, способ восприятия данной ситуации самим адресантом. В результате, при внутреннем программировании речи адресант старается подобрать максимально соответствующие его интенции лексические и синтаксические единицы. Данное высказывание переполнено метафорическими словосочетаниями (the folks on Main Street, Kafkaesque committees, a vibrant climate of scientific research), включает чередование книжной и разговорной лексики (appointing, committees, fostering, folks) с элементами неологизмов (Kafkaesque, quality-adjusted life years), что в суммарном плане, тематически касаясь экономических, политических аспектов, переводит сообщение из научно-политического дискурса в общественно-политический. Таким образом, не смотря на стремление представителей психолингвистики разделить процесс производства речи на компоненты, уровни, стадии, считается, что такое разделение несет сугубо условный характер и служит лишь процедурой анализа, поскольку в действительности данные этапы реализуются параллельно, путем взаимодействия компонентов сознания адресанта: мышления, чувств, ощущений, интуиции [8]. Порождение речи включает два интегрированных механизма: сознательную психическую деятельность и автоматическую бессознательную, которая использует уже готовые формулы, закрепленные в речевой памяти адресанта.

Как показывает исследование, субъективный анализ ситуации, узуса адресантом и адресатом не может обойтись без учета эмотивного компонента, который представляет собой результат отображения эмоций в слове в процессе их вербализации и семантизации. Эмоции отображают не объективные качества предметов мира, а их значение для говорящего в конкретный отрезок времени. Мотив, являясь неосознанным стремлением, может быть обусловлен определенным внешним фактором окружающего мира, далее идет интенция, внутреннее программирование, кодирование в слове. Сопоставляя когницию и эмоции Фр. Данеш отмечал, что когниция вызывает эмоции, а эмоции влияют на когницию, поскольку они вмешиваются во все уровни когнитивного процесса; они являются двумя главными параметрами способности человеческого разума, опыта с личностными и социальными аспектами, они тесно связаны друг с другом [10]. Абсолютно логичным будет предположить, что любое высказывание эмоционально, что не бывает эмоционально-нейтральной речи, поскольку, когнитивно воспринимая объективную действительность, в зависимости от собственных чувств, видений, воспитания, человек будет реагировать субъективно, полагаясь на ту интеллектуальную, речевую, этическую базу, которую имеет в момент говорения.

The Pelosi-Emanuel nexus looms large [13].

Данный пример демонстрирует действенный характер эмотивности на лексическом уровне, что реализуется посредством подбора лексических единиц, которые максимально бы соответствовали эмоциональному состоянию адресанта. В предложенном примере находим лексему nexus (network of connections between a number of people) [11; с. 1108], сложное слово Pelosi-Emanuel, которое представляет собой уже авторский неологизм путем составления фамилий двух известных американских политиков современности – в результате создается впечатление чего-то могущественного, что в конце-концов усиливается словосочетанием looms large (to seem important and difficult to avoid) [11; с. 958]. Таким образом, внутренняя эмоциональность находит свое воплощение при подборе соответствующих лексических единиц, которые вне контекста будут оставаться эмотивно-нейтральными, но при данном их сочетании происходит передача эмотивного заряда всему высказыванию.

С другой стороны, для осуществления процесса коммуникации необходим адресат, который посредством языка, т.е. кодирования знаками определенного языка, получает и декодирует информацию. Процесс декодирования так же рассматривается психолингвистами как многокомпонентное явление: 1) непосредственное восприятие сообщения, которое выполняет роль апперцепции семантического смысла высказывания; 2) понимание, т.е. соотнесение полученной информации с собственными знаниями адресата; 3) интерпретация – вербализация принятого текста адресатом [7]. Наличие этапа интерпретации подчеркивает отсутствие зеркального отображения авторских мыслей, поскольку сознание не повторяет, не дублирует говорящего, оно создает свое видение ситуации [1]. Именно такое видение дает возможность объяснить все богатство лингвальных, психологических, эмоциональных реакций реципиента, и именно такое толкование дает возможность понять всю сложность, многогранность процесса коммуникации.

Процесс коммуникации становится сложнее, если речь заходит о межкультурной коммуникации, когда кодирование и декодирование информации происходит уже с помощью знаков разных языков, представляющих разную грамматическую систему, где адресант и адресат являются представителями разных культур с отличной интеллектуальной и этнической базой. Задача перевода сводится к такому виду посредничества, когда содержание иноязычного текста оригинала передается на другой язык путем создания на этом языке коммуникативно-равноценного текста [5]. Однако достижение такой коммуникативной равноценности осложняется стремлением адресанта максимально точно передать собственные эмоции, когда он стремится подыскать лексические единицы, стилистические средства, которые бы передавали не только его когнитивную, но и эмоциональную интенцию. Задание переводчика, в данном случае, заключается в том, чтоб подобрать необходимую лексему, которая была бы адекватным аналогом оригиналу, т.е. имела ту же стилистическую окраску и вызывала те же эмоции, ассоциации у реципиента. Существуют слова, значения которых в двух языках практически полностью совпадают: book – книга, mountain – гора, river – река, cold – холодный, young – молодой и т.д. Либо если вернуться к первому примеру:

"Well, again, we're wondering here whether or not Barack Obama in fact is the president of the United States," Wallace mused aloud [12].

При наличии определенного отличия в грамматическом строе английского и русского языков перевод данного предложения в лексическом и синтаксическом плане не вызовет никаких проблем. А вот пример:

To the folks on Main Street, it means not appointing Kafkaesque committees to measure “quality-adjusted life years” but fostering a vibrant climate of scientific research and opening a wider pipeline for new medicines [13].

Именно благодаря эмотивной выраженности, представленной определенным подбором слов и стилистических средств, при переводе принесет ряд проблем. Адресант квалифицирует, выделяет объекты и предметы, которые он видит и про которые ведет речь, придает своей речи определенную стилистическую окраску. Такие стилистические высказывания создают при переводе много проблем, поскольку их значения являются достаточно субъективными и неуловимыми, хотя со временем некоторые фразы уже фиксируются в словарях, поскольку они приобретают широкое использование (the folks on Main Street – представители американского парламента, wider pipeline – более широкий канал товародвижения) [6]. Но в большинстве случаев переводчик вынужден искать соответствующую замену той фразе, которая используется в тексте оригинала, глубоко изучая весь контекст, всю ситуацию, в которой дана данная фраза. В связи с использованием на синтагматическом уровне слово может приобретать контекстуальное значение, которое не является постоянным и возникает окказионально, лишь в данном контексте [4]. Но данные окказионализмы, хотя они и не носят постоянный характер, не являются случайными, они заложены в слове, они являются потенциональными значениями, которые могут проявляться в зависимости от контекста. Так, в Kafkaesque (relating to or in the manner of Franz Kafka or his writings) [11] видим непродуктивный суффикс английского языка -esque, а в “quality-adjusted life years” демонстрируется склонность английского языка, как одного из аналитических языков, к построению слов путем соединения желаемых адресантом основ слов для создания новой лексической единицы, которая бы по своему денотативному и коннотативному значениям соответствовала бы интенции автора. Это помогает создать метафорические сравнения, придав высказыванию выразительности и образности. При передаче данных лексических единиц на русский язык следует использовать описательный перевод: в стиле Ф. Кафки (полагаясь на образованность адресата и его знание ведущих представителей литературы), годы активной деятельности человека.

Значительные проблемы при переводе могут быть представлены использованием нестандартных языковых единиц, которые так же несут определенный эмоциональный посыл адресанта и направлены на создание определенного стилистического эффекта. Автор текста оригинала может использовать диалект, вульгаризмы и т. п.

This latest foray “Outside” (Alaskan slang for the rest of the country) culminates a week in which she achieved a typical run of multimedia ubiquity [13].

Автор прибегает к тиражированию диалекта Аляски, предоставляя при этом объяснение данного термина, что в очередной раз подчеркивает стремление адресанта не просто реализовать свои эмоции в словах, а быть воспринятым и понятым, и упрощает задачу переводчика, поскольку при переводе будет неправильным заменять диалект языка-оригинала диалектом языка-перевода [4].

Несколько сложнее для перевода окажется следующий пример:

Last year the Conservative leader had to intervene directly to prevent the deselection of Elizabeth Truss by Norfolk Tories – known as the “Turnip Tale Ban” – outraged that she should have had an affair with a married MP [14].

Автор не прибегает к созданию собственного неологизма, а лишь цитирует распространенную среди читателей британской газеты «The Times» метафору Turnip Tale Ban, значение которой можно понять, проанализировав составляющие (Turnip – a large round pale yellow vegetable; Tale – someone in authority who tells about something wrong that someone else has done; Ban – public announcement) [1]. Благодаря присутствию негативной оценки, экспрессии данного метафорического словосочетания создается необходимое эмоциональное обращение к адресату текста, что нужно сохранить при переводе.

В отличие от оригинала перевод не представляет собой самостоятельного произведения, он рассматривается в связи с оригиналом. Именно в рамках такой трактовки ученых-лингвистов интересует путь от исходной точки к результату этого процесса, каким образом переводчику удается передать не только слова текста-оригинала, а и основные идеи, интенции, эмоции автора. Эмоционально-окрашенная лексика представляет значительную трудность при переводе, поскольку она является субъективно, интеллектуально, культурно и этнически обусловленной. Речь как следствие мыслительных процессов является источником новых лексических форм и требует дальнейшего глубокого изучения, так как когнитивные процессы сопровождаются эмоциями, а эмоции когнитивно осмысливаются.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.      Бахтин, М. Собрание сочинений : В 7 т. [Текст] / М.М. Бахтин. – М. : Русские словари. 1996. – 358 с.

2.      Выготский,  Л.С. Избранные психологические исследования [Текст] / Л.С. Выготский. – М. : Учпедгиз. 1956. – 442 с.

3.      Дубров, А.Г. Парапсихология и современное естествознание [Текст] / А.Г. Дубров, В.Н. Пушкин. – М. : Сов.-амер. предприятие Соваминко. 1990. – 269с.

4.      Комиссаров, В.Н. Пособие по переводу с английского языка на русский [Текст] / В.Н. Комиссаров, Я.И. Рецкер, В.И. Тархов. – М. : Высшая школа. 1985. – 287 с.

5.      Лингвистический энциклопедический словарь / [гл. ред. В. Н. Ярцева]. – М. : Советская энциклопедия. 1990. – 686 c.

6.      Новый англо-русский словарь / [авт.-сост. Мюллер В.К.]. – М. : Русский язык. 2001. – 880 с.

7.      Селиванова, Е.А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации [Текст] / Е.А. Селиванова. – К. : Брама. 2004. – 336 с.

8.      Юнг, К.Г. Психологические типы [Текст] / К.Г. Юнг. – М. : Университетская книга. 1996. – 384 с.

9.      Почепцов, Г.Г. Теорія комунікації [Текст] / Г.Г. Почецов. – К.: Ваклер. 2001. – 216 с.

10.    Danes Fr. Cognition and Emotion in the Discourse Interaction: A Preliminary Survey of the Field / Danes Fr. – Berlin: XIV International Congress of Linguists Organized under Auspices of CIPL. 1987. – 448 p. – (Preprints / the Plenary Seasion Papers, XIV International Congress of Linguists Organized under Auspices of CIPL; Berlin. 10–15 August 1987).

11.     Longman dictionary of contemporary English / [director Della Summers]. – 4^th edition. – Edinburgh: Person Education Limited. 2005. – 1950 p.

12.    Inauguration dairy [Электронный ресурс. – Дата просмотра: 06.04.2010] – Режим доступа к газете:  http://www.guardian.co.uk/world/oliverburkemanblog

13.    The New York Times [Электронный ресурс. – Дата просмотра: 27.03.2010] – Режим доступа к газете:

http://www.nytimes.com/2010/03/27/us/politics/06palin.html?scp=2&sq=election%20campaign&st=Search

14.    The Times [Электронный ресурс. – Дата просмотра: 27.03.2010] – Режим доступа к газете:

http://www.timesonline.co.uk/tol/news/politics/article7025809.ece