+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОБЕД С 13:00 до 14:00)

ПН–ПТ 09:00–18:00

К вопросу о роли этнокультурных стереотипов при переводе

Костюченкова Наталья Викторовна - кандидат филологических наук, доцент, Новгородский государственный университет, г. Великий Новгород, Россия

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Этнокультурные стереотипы — «представления, сформировавшиеся в этническом сознании и функционирующие в общественном сознании, передающие образ того или иного объекта в сжатой, выразительной форме и имеющие широкое распространение в обществе или этнической среде»[1, с. 33]; «общие представления о деятельности, разнообразные знания, в том числе и языковые, ценностные иерархии и т.д.», служащие «основанием матриц восприятия носителями одного языка и культуры»[2, с. 47]. Иными словами, этнические стереотипы передают не общечеловеческое содержание, а важное для данного этноса ценностное отношение к объекту или событию действительности.

На восприятие и осмысление информации и, соответственно, на конечный продукт перевода в конкретной речевой ситуации может оказать влияние, так называемый, фактор дистанцированности коммуникантов.

Э. Холл, в связи с этим, выделяет четыре дистанции: «интимная (intimate)», «личная (personal)», «социальная (social)», «публичная (public)»[8, p. 163‑164].

Сравнивая величину дистанции между коммуникантами-носителями различных культур, С.В. Гладких отмечает, что проксемическое поведение нередко может вызвать недоумение и неприятие со стороны представителей некоторых этносов. Так, арабский обычай во время беседы располагаться к адресату намного ближе, чем это принято в Европе, приводит европейцев к необоснованным сомнениям и подозрениям, точно так же, как и североамериканцев при общении с латиноамериканцами, которые в разговоре стремятся приблизиться к собеседнику. Поэтому часто этническая специфика общения является причиной недоразумений[1, с. 102‑103]. В таких случаях даже самый адекватный перевод высказываний собеседников вряд ли приведет к желаемому результату, и коммуникативная цель не будет достигнута.

Е. Камкина и М.В. Пименова обосновывают данный факт несовпадением личного пространства представителей различных культур, отмечая, что сам объем этого понятия и языковое наполнение неодинаковы в разных языках[3, с. 42]. Так, если в русском языке это понятие передается описательно, то в норвежском и английском языках оно соотносится с одним словом — норв. uforstyrrethet, англ. рrivacy. Данный факт свидетельствует о важности личного пространства для норвежцев и англичан. Следовательно, можно предположить, что их личное пространство больше, чем у представителей русской культуры (норвежцам и англичанам, в целом, свойственна индивидуальность, в отличие от русских). Это предположение, вслед за указанными выше исследователями, можно проиллюстрировать следующим интересным примером: в Англии автобус считается переполненным, если заняты все сидячие места; в России автобус переполнен тогда, когда в него уже никто не может поместиться[3, с. 44]. Авторы приводят также другие примеры воплощения стереотипа в языке. Так, в английском языке выражение locked door означает «дверь, запертая снаружи», поскольку для английского начальника не принято закрывать изнутри дверь на ключ (стены, как правило, прозрачны). Русская фраза запертая дверь указывает на то, что дверь может быть заперта как снаружи, так и изнутри, так как для русского запирать дверь изнутри считается обыденным действием[3, с. 43].

Таким образом этнокультурные стереотипы, воплощаясь в сознании в форме ментальной схемы, также выражаются в языке, следовательно, можно говорить о ментальных и языковых этнокультурных стереотипах. Н.И. Сукаленко отмечает, что стереотипы являются «тем связующим звеном, которое объединяет восприятие, мышление и язык»[6, с. 23]. Н.Л. Овшиева также подчеркивает связь стереотипов и языка, утверждая, что стереотипы «составляют каркас, на основе которого высказывание воспринимается, анализируется и понимается, так как осмысление, т.е. «придание значения» воспринимаемому, осуществляется по законам, принятым в данном социуме»[5, с. 17]. Наконец, по словам В.Н. Телия, стереотипы — «своего рода константы языковой картины мира, поскольку через эти имена в концептуальную картину вплетается то обиходно-бытовое представление о мире, которое зафиксировано языком»[7, с. 46].

Однако, говоря о специфичности этноса, следует указать на тот факт, что культуры соседних народов, даже при отсутствии непосредственного генетического родства, нередко сходны друг с другом[4, с. 8]. Корреляция в образных языковых картинах мира неизбежна как в силу существования универсальных реалий, присущих человеческому обществу, так и в результате частичного совпадения картины объективной действительности: географических, природных факторов, хозяйственной практики и т.д.[6, с. 26]. Вследствие этого можно выделить некоторые культурно-исторические зоны, например, в Азии это «зоны мусульманской, индостанской, китайской, тихоокеанской, степной, арктической культур»[4, c. 8]. Подобное культурное деление можно обозначить и внутри Европы. Можно предположить наличие следующих культурно-исторических зон — православной, католической, протестантской, скандинавской, балтийской, средиземноморской и т.д. При этом Норвегия и Великобритания могут оказаться в одной культурной зоне, в отличие от России; отсюда проистекает факт взаимовлияния различных культур.

К. Серенсен отмечает также существование орфографической идентичности (for; over) или похожести (англ. of, дат. av; англ. after, дат. efter) английских и датских предлогов, что, по его мнению, является одной из причин существования тенденции использования датских предлогов по английскому образцу. Ср.: англ. after 40 minutes — дат. efter 40 minutter (несмотря на то, что более предпочтительным с точки зрения датского языка является выражение efter 40 minutter forøb); англ. 100 men left Brussels for Kinshasa — дат. 100 mand forlod Bruxelles for Kinshasa (в то время, как нормой датского языка выступает 100 mand forlod Bruxelles med Kinshasa som l)[9, p43 – 44]. Представляется, что эта тенденция проявляется и в норвежском языке (норв. etter 40 minutter; 100 menn forlot Bruxelles for Kinshasa).

Следовательно, можно заключить, что в соответствии с культурно-историческим делением происходит и некое объединение языков (например, германская группа, славянская группа и т.д.), что в некотором смысле облегчает задачу переводчику при воспроизведении средствами языка культурных концептов и ментальных этнокультурных стереотипов.

Список литературы

1.     Гладких С.В. Этнические стереотипы как феномен духовной культуры: Дис.… канд. филос. наук. — Ставрополь, 2001.

2.     Городникова М.Д. Преодоление стереотипов сознания в художественном дискурсе // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». — М., 1997.

3.     Камкина Е., Пименова М.В. Личное пространство и менталитет народа // Этногерменевтика: фрагменты языковой картины мира. — Вып.3.  — Кемерово, 1999. — С.41‒45.

4.     Койшыбаев Г.Т. Евразия — особый культурно-языковой мир. — М., 1994.

5.     Овшиева Н.Л. Стереотипы сознания как составляющие образа мира // Языковая семантика и образ мира. — Кн.1. — Казань, 1997.

6.     Сукаленко Н.И. Аккумулятивная функция языкового знака и проблемы культурологи // Язык и культура. II Международная конференция. Доклады. — Киев, 1993. — С.22‒29.

7.     Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М., 1986.

8.     Hall E. T. The silent language. — Greenwich, Fawatt, 1959.

9.     Sørensen K. On anglicisms in Danish // English in contact with other languages. Studies in honor of broder Carstensen on the occasion of his 60‒th birthday. — Budapest, 1986. — P.31‒51.